Лучшее за год. XXV-I. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

Ваал как ни в чем не бывало стоял, никого не подпуская к телу, пока не прибыл с колонной бронемашин полковник Хаа'гаан. Тогда ан поднял добычу и перекинул через плечо. Я поехала вместе с ним, его трофеем и эскортом из четырех «зеленых поясов» к лифту. Еще одна машина с затемненными стеклами ждала нас на парламентском ярусе. Ну и командировочка мне выпала! Мы сопроводили Ваала к ВИП–гостинице. У входа в свои апартаменты он небрежно сбросил тело кай на руки одного из помощников, принадлежавшего к малорослой ручной разновидности этого семейства опасных хищников, ан.

Военные переглянулись, затем посмотрели на меня.

— Лучше бы вам остаться, — сказала я. — И вызвать подкрепление. Возможна месть.

В памяти моей задержались глаза Ваала. Они смотрели на меня и вызывающе, и доверчиво…

Доклад по возвращении звучал за закрытыми дверями, хотя и велась запись. Затянулась эта процедура надолго, но нам удалось всех оправдать, включая Ваала. Да, совершены ошибки; да, сигналы были истолкованы неверно. О проблеме Кай–Ан мы судили по лежащим на виду фактам, но ее культурную подоплеку изучить как следует не позаботились. Ваал и Тиамат на разбор не явились и, стало быть, никак его не прокомментировали. Кай (они тоже отсутствовали) потребовали немедленного отстранения виновника от власти. К случившемуся они были склонны относиться с более чем серьезными опасениями и не усматривали в нем предмета для торга. Партия Балас–Шета возражала: совершенное Ваалом убийство — случай из ряда вон выходящий, «экстраординарный ритуал», к которому мы можем отнестись лишь как к свершившемуся факту. И хотя мы с Пеле понимали, что это абсурд, от нас почти ничего не зависело.

Один из наших «зеленых поясов», упомянув в докладе возглас Тиамат «Они это знают», выдвинул предположение: молодой кай был чем–то вроде террориста–смертника, он пожертвовал собой, надеясь сорвать мирные переговоры. А значит, необходимо провести расследование, выявить связи погибшего, подвергнуть его тело медицинской экспертизе.

— Благодарение богу, что это случилось не в прямом эфире! — воскликнул Шамац.

Старый вояка службу знал туго.

К себе мы с Пеле вернулись поздно. Остаток ночи провели вместе, в уютном и ласковом мирке Синей планеты, где война считается позором, а убийство — отклонением от нормы, где доброта — единая валюта и где на любом языке незнакомца приветствуют с нежностью: дорогой, милый, уважаемый, сестра, брат, кузен, причем никто не удивляется этому. Как же велика, оказывается, разница между нами, считающими себя жестокими варварами, и этими падшими ангелами.

— Мы превращаемся в касту заботливых нянек для всей, мать ее, Галактики, — простонал Пеле. — Que cacho![17]

Посещаемость сессии Парламента была на высоте: многочисленные ярусы нашпигованы билокаторами, больше обычного депутатов, присутствующих не виртуально, а собственной персоной, и черт с ними, с расходами. Я с отвращением разглядывала зал. Каждого хлебом не корми, дай повыступать насчет кай–анского кризиса. И каждый не смыслит в проблеме ни бельмеса. Межзвездные расстояния плохо влияют на свободу прессы, она чахнет и дохнет. А все потому, что любая информация, даже самая пустяковая, доставляется только курьерской почтой, не минуя бдительного ока официальной цензуры. Депутаты что–то слышали о геноциде, о злых, порочных, но и романтичных ан, о разрушенном мире, о планах спасения. Но они очень слабо представляли себе, что довело мятежных кай до такого отчаяния, и едва ли когда–нибудь узнают правду…

Парламенту Диаспоры качественно запудрили мозги.

И традиционалисты из кай подыгрывали этому. Конечно, им не нравилось, когда их убивают и едят аристократы, но куда хуже, если на свет божий выползет неприглядная правда. Все–таки на блюдо попадали только бедные, слабоумные, ущербные… Напротив Гостевой галереи, вровень с моими глазами, висел громадный флаг Диаспоры. Населенные миры аккуратно собраны в красивую гроздь, такую плотную, что яблоку негде упасть. Как на старинной карте Синей планеты, где в искаженной проекции материки лепились друг к дружке. А на самом деле между Синей и нашим ближайшим соседом Ниендан двадцать шесть тысяч световых лет. Между Ниенданом и Балас–Шетом — полторы тысячи. Местонахождение загадочной родины алеутян нам вообще неизвестно. Ну и как вы себе представляете межпланетные связи на таких дистанциях, если без фантазий?

— Зачем они все это говорят вслух? — праздно поинтересовался Ваал.

Разумеется, он находился рядом. Был рад, что я его сопровождаю, и не ленился мне об этом напоминать при любой возможности: то доверчиво прижимался к плечу, то бросал теплый взгляд карих глаз. Мое гробовое молчание о происшествии в Парке надежды и мечты он счел за понимание. Чиновник социальной поддержки Диаспорийского парламента никогда не проявляет враждебности.

— У вас работает кнопка синхронного перевода? — спросила я.

Электронный переводчик в Парламенте живет своей загадочной жизнью.

— Нормально работает. Но они ничего нового не сообщают, только озвучивают лежащие на столах документы. Все это было на вчерашнем брифинге.