Лучшие бестселлеры. Книги 1-13

Итак, Бродка вновь рассказал о цели своего визита и попросил расшифровать инициалы «К. Б.» на могильной плите на Кампо Санто Тевтонико.

Набожный монах с прической Цезаря заявил, что о такой могиле ему ничего не известно, пусть синьор будет так любезен и покажет ему то самое место упокоения.

Бродка опять едва не вышел из себя, однако вовремя опомнился и согласился отвести капуцина на кладбище.

Когда они добрались до могилы, Бродка был неприятно удивлен. Взглянув на могильную плиту, он не поверил своим глазам: надпись была стерта, камень гладко отполирован, словно его никогда не касался резец.

— Надпись! — воскликнул Бродка, и эхо разнеслось по маленькому кладбищу. — Где надпись на могильной плите?

Монах спрятал руки в рукава своей сутаны. Он стоял не двигаясь, всем своим видом выражая клерикальную неприступность.

— О чем вы говорите, брат мой во Христе? — сказал он, с широкой ухмылкой победителя глядя на Бродку.

Бродка бросился к монаху. Его лицо так исказилось от злости, что капуцин испуганно отступил назад. Самодовольная ухмылка исчезла.

— На этом камне еще вчера были написаны буквы «К. Б.» и выгравированы даты рождения и смерти, черт побери!

С вымученной улыбкой Лаокоона монах начал:

— Брат мой во Христе…

Больше он не успел сказать ни слова, потому что Бродка перебил его:

— Не называйте меня братом во Христе! Лучше скажите, что произошло с камнем!

На лице капуцина появилось лукавое выражение.

— Вы что же, всерьез утверждаете, что еще вчера на плите была выгравирована надпись? Если бы это было так, мы с вами стали бы свидетелями чуда, подобного тому, что произошло со святым падре Пием. Однако я должен вас разочаровать. На камне никогда, не было надписи. Пока не было. Потому что владелец могилы, известное высокопоставленное лицо немецкого происхождения, еще находится среди живых.

— Но не только я видел надпись. Моя жена тоже…

— Возможно, — громко прервал его монах, — что вы в последнее время находились под сильным впечатлением смерти близкого человека. — И добавил: — По причинам, которые мне неизвестны.

Бродка смущенно кивнул.

— Вот видите. — Монах снова принял высокомерную позу. Спрятав руки в рукава сутаны, он поднял голову к небу. — Разве не все мы время от времени находимся во власти воображения? Разве мы не становимся хотя бы раз в жизни жертвой иллюзий? Кто из нас готов утверждать, что чувства не могут сыграть с человеком злую шутку?

Монах-капуцин все еще проповедовал, когда разъяренный Бродка повернулся и пошел прочь с кладбища. Он ни минуты не сомневался, что действительно видел надпись, и мысленно сделал вполне определенный вывод. Теперь он был совершенно уверен в том, что нашел следы заговора. Какими бы удивительными ни казались совпадения, события последних недель происходили из одного корня и имели одну цель.

Рассказав Жюльетт о новом повороте событий, он рассчитывал на ее сочувствие. Александр думал, что она сумеет его утешить, подбодрить, вселить в него мужество. Но Жюльетт отреагировала так, как он меньше всего от нее ожидал: внимательно выслушав его рассказ об исчезновении надписи, она вдруг громко расхохоталась и, фыркая, стала повторять:

— Чудо, чудо, чудо!

Такой Бродка никогда еще не видел ее. Он встряхнул Жюльетт — никакой реакции. И только когда он поднял руку, словно хотел ударить ее по щеке, она резко умолкла и посмотрела на него. Было ли удивление в ее взгляде? Гнев? Разочарование? Понять он не мог.

— Извини, пожалуйста, — тихо произнес он. — Я… мне очень жаль.

— Хорошо, — ответила она. — Сама не знаю, что на меня нашло. Может, некоторые люди реагируют подобным образом, когда на них одновременно накатывает отчаяние и чувство собственного бессилия, вызванные абсурдностью ситуации?

— Может быть, — мягко сказал Бродка.

— И вот еще что, — нерешительно начала Жюльетт. — Я кое-что скрыла от тебя. Я… я не хотела тебя расстраивать еще больше.

Бродка присел на край кровати и уронил голову на руки. Жюльетт подошла к окну, посмотрела на крыши домов, окружавших Пьяцца Маззини.

— Я ведь рассказывала тебе о Норберте, пианисте, у которого нет мизинца на правой руке… — Она запнулась.

— Да. А что с ним?

— Я знаю его уже много лет, — продолжила Жюльетт. — И всегда считала его честным, порядочным парнем. Мы часто помогали друг другу. Я для него была отчасти исповедником, отчасти приемной матерью. Случалось, что и мне хотелось выговориться… Последний раз это было пару дней назад в Мюнхене.

— Пока что тебе не за что винить себя. — Бродка поднялся, подошел к окну и стал рядом с Жюльетт.

— Нет, нет. Это не то, о чем ты сейчас подумал. Когда я прощалась с ним, я увидела в его комнате кое-что, чего никогда не замечала…

— И что же это?

— Пурпурная ленточка, — повернувшись к Александру, выпалила Жюльетт.

— Что ты такое говоришь? — с трудом выдавил из себя Бродка.

— Я тоже не знаю, как это объяснить. — Жюльетт прижалась к его груди. — Но мы не сдадимся. Правда, Бродка? Мы не сдадимся…