Лучшие бестселлеры. Книги 1-13

В двух кварталах от генеральной курии они нашли кафе и, не присаживаясь за столик, выпили по чашке эспрессо. Оба понимали, что необходимо посовещаться и решить, как действовать дальше.

Зюдов задумчиво водил ложечкой по крошечной чашке.

— Вы ведь говорили с этим Теодорусом. Какое впечатление он произвел на вас?

— Он показался мне очень странным. С одной стороны, он был очень разговорчив и прямо-таки горел желанием рассказать кому-то о своей болезни, но на все вопросы по поводу могилы на Кампо Санто Тевтонико заявлял, что вообще ничего не помнит. Не могу, однако, утверждать, что он был растерян. У меня скорее сложилось впечатление, что он совершенно точно знал, о чем шла речь, но не хотел или не мог об этом говорить.

Зюдов, залпом выпив свой эспрессо, негромко произнес:

— У нас есть свидетель. Мы знаем, где он находится. Вероятно, не по своей воле. Вопрос номер один: как нам к нему пробраться? Вопрос номер два: как заставить его говорить?

Бродка задумчиво смотрел на улицу, на поток машин, ставший в это время очень оживленным. Смеркалось, загорались первые светящиеся рекламы, мигали фары машин.

Как же заставить его говорить, мысленно повторил вопрос Зюдова Бродка.

Жюльетт встала в восемь часов утра и открыла ставни. Озеро Неми все еще было затянуто дымкой, но все вокруг предвещало теплый день. Затем она снова нырнула в постель и придвинулась к Бродке. Тот еще крепко спал.

Он вернулся из Рима почти в полночь, и они не обменялись даже парой слов. Александр сказал только, что его поиски увенчались успехом. И больше ничего. А потом уснул.

Жюльетт, улыбаясь, прижалась к нему. Утро — лучшее время для любви. Указательным пальцем она стала водить по шее, затем по груди и животу Бродки, пробралась к бедрам, доставляя спящему Александру явное удовольствие.

Когда она взяла в руку его пенис, Бродка раскрыл глаза и спросил:

— Который час?

Жюльетт была шокирована. С тех пор как они познакомились — а это произошло три с половиной года назад, — она еще ни разу не видела такой реакции.

— Который час? — повторил он.

Жюльетт села на постели и посмотрела в окно, на виноградники.

— Восемь! — обиженно ответила она.

Бродка поцеловал ее обнаженное плечо.

— Боже мой, мне пора вставать. В девять придет Зюдов.

Жюльетт раздосадованно спросила:

— Этот Зюдов собирается с нами позавтракать?

— К чему иронизировать? Нам нужно поехать в Сан-Заккарию, это в Сабинских горах. Туда упекли монаха с Кампо Санто Тевтонико. Он — единственный свидетель похорон, с которым мы можем встретиться.

— Вот как! А куда ты отправишься со своим новым другом завтра?

Бродка схватил Жюльетт за плечи.

— Ты забываешь, что мы здесь не отдыхаем. Хотя в этой местности об этом очень трудно помнить.

— Ну хорошо, хорошо, — пробормотала Жюльетт.

Совместный завтрак прошел в полном молчании. Бродка мысленно был уже у монахов Сан-Заккарии, а Жюльетт по-прежнему дулась.

Ровно в девять появился Андреас фон Зюдов.

Жюльетт поздоровалась с ним с подчеркнутой сдержанностью.

— Хорошего тебе дня! — сказал Бродка на прощание и поцеловал Жюльетт в щеку. — У тебя остается машина.

— Когда я увижу тебя снова?

— Зависит от того, насколько нам повезет, — ответил он и сел в машину Зюдова.

Он не заметил, что в глазах Жюльетт стояли слезы, слезы ярости и разочарования.

У Бруно Мейнарди еще никогда не было так много денег сразу. Уже несколько дней он хранил купюры в эмалированной хлебнице и пересчитывал их раз за разом: двадцать пять миллионов лир.

Чтобы получить такую сумму, смотрителю музея пришлось бы работать целый год. Поразмыслив, Мейнарди положил все деньги в пластиковый пакет и с тяжелым сердцем отправился в отделение банка, находившееся в двух кварталах от его дома.

В Риме было немало мошенников, которые гоняли на мотороллерах «ламбретта» и вырывали из рук сумки у ничего не подозревающих прохожих. Поэтому, как только Мейнарди вышел из дома, он тут же прижал пакет с ценным содержимым к груди. При мысли о служащих банка на лице старика промелькнула улыбка: зная о скромных сбережениях музейного работника, они всегда относились к нему пренебрежительно, но теперь-то он им покажет.

В банке Мейнарди заявил, что хотел бы поговорить с консультантом по капиталовложениям. Голос старика звучал уверенно и требовательно.

— Я и сам могу помочь вам в этом вопросе, — ответил заносчивый служащий с зализанными волосами, сидевший за окошком. — Что вас интересует?

Мейнарди недоверчиво огляделся, проверяя, не наблюдает ли кто за ним, а потом вывалил содержимое пластикового пакета на прилавок у окошка.

За свои шестьдесят лет скромного существования Мейнарди никогда не доводилось переживать подобного триумфа. Этот миг казался ему победой над прошлым. Ему очень хотелось, чтобы время остановилось, — настолько он наслаждался ситуацией, возникшей благодаря неожиданному богатству.