Лучшие Друзья 3 (СИ)

-Вот дрянь, - я фыркнула и добавила: - И что вы сделали с ней?

-Да это неинтересно. Скажи мне вот что! Я смотрела показ. Ты просто…. Черт, Вайстенгаузен. Когда я заприметила тебя в столовой в тех разношенных кроссовках и потертых джинсах, я не могла подумать, что ты пройдешь по подиуму в Версале в шикарнейшем платье! Я так завидовала тебе, черт подери! А она шла под руку с этим демонически-прекрасным парнем и махала! Махала, черт возьми, на камеру! В Лабутенах и платье настолько роскошном, что я бы три руки за него отдала: две своих, и одну твою!

Я снова засмеялась, заливая слезами все лицо. Я сейчас была похожа на опухший вареник, но это того стоило. Я так скучала по ней, и я поняла это только сейчас. Я не упущу ее снова. Ни за что.

-Кто такой этот Доминик Дамонд?! – ее глаза загорелись живым блеском, и я поняла – ей нужно отвлечение. Ей нужны те полгода. И самое малое, что я могу для нее сделать – рассказать все.

4.

Я рассказала: о приезде, знакомстве с холеной Николеттой, которую позже мне было искренне жаль. Рассказала о первом впечатлении, когда увидела подлеца Дамонд и о сложной работе над показом.

Да, кому-то может показаться, что все это просто так, но мы действительно трудились. Я, Гаяна и Дамонд – старший и младший – проводили на работе по восемнадцать часов в сутках. Доминик выбрасывал по килограмму испорченных листов с зарисовками, Гаяна поджимала губы, когда к ней, каждодневно, привозили на примерку платья, сделанные малоизвестными штатными сотрудниками.

-Это все не то! – она прикрывала глаза, а Виктор стоял у окна с бокалом бренди, неважно, утро иль день то был.

С коллекцией не выходило. На «Kristina’s» было слишком много давления, и все со злобой ждали, когда мы сломаемся. Если честно, я была готова, но уверенность Доминика и энергия Гаяны не давали мне этого сделать.

-Как ты вообще выживала там? – Марина, покачав головой, подлила нам в кружки с остывшим чаем кипятка. – Я бы умерла, наверное.

-А я и умирала, - кивнула я. – Я спала по три часа, а затем, с опухшим лицом и кругами под глазами, ехала на работу. Постоянная слежка папарацци убивала. У нас не хватало финального платья. За три дня до показа приехала Николетта… В общем, случился конфуз.

Марина приподняла брови:

-Что?

Я вздохнула:

-Мама с Виктором проводили очень много времени вместе и… в общем, эту стерву выворачивало просто. Она примчалась на работу и устроила скандал Виктору. Если честно, мне даже жаль ее было – она понимала, что Гаяна и Виктор давно спят вместе, а сделать ничего не могла. Это значительно испортило настроение и Гаяне, и Виктору. Ему пришлось уехать с Николеттой, Гаяна испарилась, а мы с Домом остались вдвоем. Он тоже на пределе был. Представь себе – хронический недосып, три дня до показа и ни одной идеи.

-И что дальше? – Маринины глаза просто светились от интриги. – Что вы сделали?

-Я пролила моккиато с маршмеллоу на его последний набросок, - я сконфуженно поджала плечи. – Я думала, он убьет меня.

-Я бы это сделала, - кивнула Марина, макая в чай печеньице. – А он что?

-Я, пожалуй, не стану повторять эту длинную фразу, - усмехнулась я. – Но потом… он посмотрел на рисунок и … его глаза зажглись. Знаешь, я так люблю, когда они зажигаются у него вот так! Сразу видно, что он в своей стихии, и понимаешь – он все сможет, и все получится!

Пока я с восхищением говорила это, Марина прищурилась, но ничего не сказала.

-Ты понимаешь, что ты только что сделала? – Дом приоткрыл рот, но затем, развернувшись и глянув на набросок, добавил: - Мы завершили платье!

Я нахмурилась и, обойдя кофейную лужу, подошла ближе к столу.

-Ты это видишь? – он с азартом посмотрел на меня.

-Маршмеллоу в определенном рисунке упали? Или что? Я не понимаю! – я посмотрела на Дома с недоумением, а он схватил меня в объятия и закружил:

-У нас будет такое платье! В разводах и с маршмеллоу!

-Я помню его! – Марина закивала. – Последнее, темно-фиолетовое с коричневыми подтеками, да? Вообще крутое!

Я кивнула тоже, улыбаясь, как глупая.

-Да. Он такой молодец…

-Твоя аккуратность тоже роль сыграла! – подтвердила подруга, а затем, наклонившись ближе, сказала: - Ты с такой теплотой отзываешься об этом Доминике. У вас что-то было?

Я покраснела. Неужели, так заметно?

-Эм…

-Вы что, переспали?! – вскричала Марина, и ее без того огромные глаза округлились.

-Нет! Все не так! – я замахала руками, хныкая и понимая, что сейчас не лучший момент для оправданий.

-А как? Мне тоже интересно послушать, - услышала я текучий карамельный голос и остолбенела.

Не. Может. Быть. Мать. Вашу.

Мой рот остался открытым, а сердце екнуло и провалилось куда-то вниз. Нет.

Словно в замедленной съемке я увидела, как округляются глаза Марины и как медленно она встает со стула, не отрывая взгляда от меня. Она шагнула к коридору, и я повернула голову, следя за ней.

В проеме стоял он. С разбросанной по голове шевелюрой, серыми пустыми глазами и руками, сложенными на груди. За полгода он поправился и окреп – мышцы стали более рельефными и большими. Брови – приподняты, губы – сжаты. Мой Бог. Я не ожидала этого сейчас.