Лучшие истории любви XX века

Мише она все-таки сказала о своей беременности. Решила не таиться, чтобы не появилось потом сомнений и подозрений: она и без того устала от постоянной маниакальной подозрительности свекрови и няньки. Миша был так удивлен и растерян, словно не знал, что в результате приятных для него «супружеских обязанностей» иной раз появляются дети! Неопределенно пожав плечами и усмехнувшись, он ушел… Оставив Олю в полном недоумении относительно своих мыслей по поводу будущего отцовства.

Вызвать выкидыш не удалось. Впервые в жизни Оля сожалела о своем телесном здоровье. Прекрасный цвет лица, стройное тело, выносливость – это все приятно, но вот горчичные ванны и прочие испытанные женские средства на нее не действовали: ребенок жил и рос. Ей самой, своим собственным здоровьем пришлось расплачиваться за порошки и настои: вся эта проглоченная ею отрава оказала влияние на почки. Оля слегла с острой болью. Сначала радовалась, надеясь, что боль – признак приближающегося выкидыша. Но врач «успокоил» ее. И посоветовал больше лежать и больше пить.

Лежать – это значит целые сутки проводить дома. То, чего она, собственно, больше всего боялась. А из-за неумеренного потребления жидкости она опухала настолько, что не только Мише на нее – самой на себя противно было смотреть. Под глазами набухли мешки. Ноги не втискивались в туфли. Живот раздулся так, что казалось – она ожидает рождения не одного, а сразу нескольких младенцев! Впрочем, это ее уже мало волновало: один, или два, или даже три ребенка – не имеет значения. Все равно отныне она – пленница.Немного поправившись, Оля начала уходить на долгие прогулки: хоть несколько часов в день отдыхать от общества Натальи Александровны! Правда, прогулки давались ей тяжело: она быстро уставала. Вновь посещать Художественную студию или Училище ваяния и зодчества она не могла: беременность сделалась слишком заметной, а в те времена появление в общественных местах женщин «в интересном положении» еще считалось неприличным. Да и вредным для матери и будущего ребенка. Так что Оля бродила по улицам, сидела на лавочках, заходила в кофейни. Стояла весна, как-то раз Оля промочила ноги, продрогла на ветру – и простудила свои уже больные почки. Снова слегла… Но едва окрепнув, опять отправилась на прогулку – подальше от дома.

О том, что муж ей неверен, Ольга Чехова впервые узнала, когда была на седьмом месяце беременности. После всю свою жизнь с горечью вспоминала она, как вернулась домой с очередной дальней прогулки усталая и обнаружила в своей комнате свекровь и няню. Они сидели и штопали в каком-то загадочном молчании. В ответ на просьбу Оли перейти в свою – в их – комнату обменялись насмешливыми улыбками, смотрели на нее – измученную, опухшую – с нескрываемым злорадством. Не понимая причин этой внезапной оккупации ее комнаты, Оля решила: коли уж так этим двум женщинам захотелось посидеть здесь – пусть сидят, а сама она может отдохнуть и в их комнате. Но двери их комнаты – двери материнской спальни! – были заперты, и Оля услышала приглушенный женский смех… Через несколько минут двери отворились и появился Миша. С одной из знакомых девушек-студиек. При виде Оли девушка покраснела и принялась сконфуженно хихикать. А Миша жену попросту «не заметил». Он пошел провожать свою гостью, мимоходом кивнув матери со словами: «Теперь можете возвращаться». Покидая комнату Ольги, свекровь взглянула на потрясенную невестку с ненавистью и торжествующе улыбнулась. Ей всегда хотелось, чтобы Оля знала, что для Миши она не единственная женщина, что супружество ничего не изменило, что единственной для Миши всегда останется только его мамочка, а женщины будут приходить и уходить, меняться… Наталью Александровну раздражала наивность и слепота невестки, но теперь наконец-то Ольга обо всем узнала! А Оля внезапно, в один миг, словно вспышка озарила все дни ее супружества, до самого первого! – вдруг поняла все то, что прежде просто не замечала в своей наивности. Все те намеки и шутки, проскальзывавшие в беседах студийцев. И то, почему так загадочно переглядывались и усмехались при виде ее студийные «барышни». Она была потрясена, оскорблена, унижена настолько, что даже боли от этого удара почувствовать не смогла. Душа ее словно онемела. Зато усталое тело взывало о покое. И Оля легла спать, не дожидаясь возвращения Миши.

Из письма Михаила Чехова к O.Л. Книппер-Чеховой (от 18.06.1916 года): «Ольга Леонардовна, здравствуйте! Приятно было получить от Вас письмо. К удивлению своему, замечаю, что с интересом жду появления моего дети. А вдруг из меня выйдет превосходный отец?» Подпись почтительная: «Ваш М. Чехов». Кажется, «сифилитик» благополучно забыт… И внешняя благопристойность вроде бы соблюдается. По крайней мере в письмах.

Лето Оля вместе с Мишей и Натальей Александровной проводила на даче.