Лучшие Парни (ЛП)

— Что? — теперь ее голос звучит на полную громкость.

— Ш-ш-ш! Селени, пожалуйста! Никто не должен знать. Даже мама с папой. По крайней мере, пока.

— Если не считать, что все узнают, едва увидев тебя! — Селени прижимает руку к моему лбу. — Ты заболела? Или что-то не то съела? Посмотри на меня.

Я отстраняюсь.

— Я не больна — все в порядке.

Она в ужасе откидывается назад и изучает меня.

— Думаю, тебе лучше объясниться. В подробностях.

Я делаю вдох, задерживаю дыхание — и выдыхаю так быстро, как только могу. Но мой голос все равно дрожит.

— Вчера вечером я пыталась поговорить с представителями университета и парламента о маме. Мало того, что им было все равно, Сел, они четко дали понять, что ничего не сделают. — Я опускаю взгляд, у меня перехватывает дыхание. — Но мама, на самом деле, плохо себя чувствует. Ей становится все хуже, и слишком быстро — на этой неделе ей уже трудно вставать с постели.

Я останавливаюсь прежде, чем рыдания вырываются наружу — не замечая, что они уже вырвались и совпали с приглушенным криком петуха, который возобновил свое кукареканье.

— О, Рен, — лицо Слени вытягивается вместе с голосом.

— А как же ваше последнее лекарство? Ты говорила, что оно многообещающее.

— Так оно и было, — я вытираю глаза большим и указательным пальцами, чтобы избавиться от угрожающей сырости, и больше ничего не объясняю, чтобы не разразиться проклятиями или слезами. Мне нужно уйти. Убежать. Спрятаться. Если я собираюсь участвовать в конкурсе, мне не следует об этом говорить. Мне нужны ясный разум и сфокусированные эмоции.

— Та-а-а-к, а при чем здесь твои волосы?

Я облизываю губы. Затем облизываю их еще раз и пытаюсь не выглядеть смешной.

— Сегодня я решила попытаться принять участие в конкурсе на стипендию мистера Холмса.

Она хмуриться.

— Ты что?

Я повышаю голос.

— Я буду участвовать в конкурсе мистера Холма.

— В Лабиринте? Что за?

— Тсс! Ради бога, Сел — я войду, чтобы проверить, смогу ли я сделать это. А так как я почти ни в чем не уступаю парням — то почему бы и нет? — я встаю с кровати и направлюсь к своему единственному маленькому платяному шкафу, из которого чуть сильнее, чем следовало, выдергиваю блузу.

— То есть, у меня, может, и нет хороших шансов на победу, но, что если есть? Может это заставит людей прислушаться ко мне и отцу. Может они и, в самом деле, задумаются, а не принять ли меня в университет.

— А как же твои родители? Что будет, если тебя поймают? Тебя могут отдать под суд или что-то в этом роде.

— Я не нарушаю закон. Я участвую в мероприятии для частных лиц. Если они позволят мне играть, знают они, кто я, или нет, ответственность на них. Я буду приходить и уходить, делать все, что пожелают мои родители. И, насколько мне известно, Лабиринт все равно не позволит мне играть.

Она скрещивает руки на груди.

— Ты меня разыгрываешь, да?

— Нет.

— Тогда я не шучу, Рен. Это странно. Даже для тебя.

— Я ради этого обрезала свои волосы.

Она кивком соглашается со мной и продолжает смотреть на меня со своего места на кровати.

— Ну, тогда ты знаешь, что это худшая идея, которая когда-либо у тебя была, верно? И, без обид, но это о многом говорит.

— Понимаю, — я натягиваю блузку через голову.

— Это глупо.

— Знаю.

Она встает и сглатывает так громко, что я не знаю, давится ли она слезами или ее тошнит, но когда я поднимаю взгляд, в ее глазах мелькает искорка страха, плечи распрямляются, а рука сжимается.

Я хмурюсь.

— Ты ведь никому не скажешь? Потому что я не делаю ничего плохого. Я просто устала от ощущения, что все так, как есть и может быть только так.

Она смотрит, как я надеваю шляпку, которая, я знаю, выглядит нелепо, но не даст людям задуматься, что под ней. Секунду спустя, она подходит к моему шкафу, достает одежду и начинает переодеваться, тихо говоря:

— Я не собираюсь доносить на тебя. Потому что я иду с тобой.

— Тебе не обязательно. Я вернусь через пару часов — мы еще поговорим…

— Не только на доставку, дура. Я иду с тобой в Лабиринт.

Теперь моя очередь замедлиться, повернуться и посмотреть на нее. Она шутит.

У нее серьезное выражение лица.

Я качаю головой.

— Не выйдет. Если нас будет двое, будет легче попасться. К тому же, без обид, Сел, это явно не из круга твоих интересов.

— Кто сказал? — она натягивает чулки. — Значит так, Рен, я участвую во всем, во что ты втягиваешь нас с самого рождения. И я все выдержала. Может, я не такая уж и ученая, но у меня гораздо больше ума, чем у половины парней, а интуиции побольше, чем у тебя. И даже если тебе это не нужно, это нужно Бриллу, потому что я не позволю тебе присматривать за ним ради меня. И я не позволю, чтобы моему лучшему другу и будущему отцу моих детей без меня оторвали голову.

Я изумленно смотрю на нее.

Она абсолютно серьезна.

Она надевает туфли.

— Конечно, я не стану стричь волосы, но я заколю их покрепче, и мы найдем мне кепку. А теперь… — она останавливается и поднимает глаза. — Как нам найти мужскую одежду, не привлекая внимания? Потому что, если мы попытаемся украсть ее у наших отцов, нас запрут в наших комнатах до окончания конкурса.