Лучшие притчи. Большая книга. Все страны и эпохи

И вот жизнь его подошла к концу. Перед смертью все, что он испытал за долгие годы, свелось в его мыслях к одному вопросу – этот вопрос он еще ни разу не задавал привратнику. Он подозвал его кивком – окоченевшее тело уже не повиновалось ему, подняться он не мог. И привратнику пришлось низко наклониться – теперь по сравнению с ним проситель стал совсем ничтожного роста.

– Что тебе еще нужно узнать? – спросил привратник. – Ненасытный ты человек!

– Ведь все люди стремятся к Закону, – сказал тот, – как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его пропустили?

И привратник, видя, что поселянин уже совсем отходит, закричал изо всех сил, чтобы тот еще успел услыхать ответ:

– Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их.

Притча Навои

Большие шахматы и жизнь человеческая

Два опытных и очень искусных шахматных игрока сели за доску с черно-белыми клетками и расставили на ней свои войска.

Каждое войско возглавлял король, при котором обязательно находился министр и ферзь. Белая и черная рати имели свои крепости с башнями. В боевых рядах находились и слоны, и жирафы, и медведи.

Началось сражение. На доске происходили столкновения и коварные обходы. Хитрые замыслы оказывались неудачными, и оба короля снова и снова вели в бой свои войска.

И эта битва мало чем отличалась от сражений, которые вели земные короли. В этих сражениях тоже были столкновения и обходы, засады и попытки клином разделить вражеские войска.

И все участники этих битв покинули наш бренный мир. Все пропало неизвестно куда – и мысли, и дела мудрых стратегов, и подвиги храбрых воинов. Когда кончаются шахматные бои, все фигуры одним махом сбрасываются в мешок, где пешки лежат вперемежку с королями.

В жизни происходит то же самое.

Притчи Пу Сунлин

Апельсиновое дерево

Господин Лю из Шэньси служил начальником области Синхуа. К нему явился какой-то даос и преподнес ему дерево в горшке, Лю взглянул – оказывается, это маленький апельсин, тоненький, всего с палец величиной. Отклонил, не принял.

У Лю была маленькая дочка, которой было лет шесть-семь. Как раз в этот день справляли в первый раз день ее рождения.

– Эта вещь, – сказал даос, – недостойна того, чтобы поднести ее вашей высокопоставленности для чистого любования. Позвольте ж ею пожелать молодой госпоже счастья и долговечности!

И Лю принял. Девочка взглянула на деревцо и не могла побороть своей к нему любви и жалости. Поставила к себе в комнату и ухаживала за ним с утра до вечера, боясь лишь, как бы его не повредить.

Когда срок службы Лю истек, деревцо было в полный кулак и в этот год впервые дало плоды. Отбирая вещи перед отъездом, он решил, что апельсин обременит его лишней тяжестью, и надумал его бросить. Но дочь обхватила деревцо и стала капризно плакать. Домашняя прислуга обманывала ее и говорила:

– Уйдем лишь на время… Потом снова сюда придем!

Девочка поверила, и ее слезы прекратились. Однако, боясь, как бы кто-нибудь из сильных людей не унес дерево на себе, она стояла и смотрела, как прислуга пересаживала деревцо к крыльцу. И тогда только ушла.

Вернувшись на родину, девочка была просватана за некоего Чжуана. Чжуан в год бин и сюй прошел в «поступающие на службу», снял, как говорится, холстины и был назначен начальником Синхуа. Супруга его была этому очень рада, хотя и думала про себя, что за эти десять, а то и больше лет деревцо уже, вероятно, погибло.

Когда они приехали, то оказалось, что дерево уже обхватов в десять, и плоды на нем так грудами и висят, – целыми тысячами.

Госпожа осведомилась у старых слуг Те в один голос засвидетельствовали ей, что с тех пор, как господин Лю отбыл, апельсин роскошно цвел, но не давал плодов, и те, что она видит теперь, появились на нем впервые. Госпожу это очень удивило.

Три года служил Чжуан, и обилие плодов было неизменным явлением. На четвертый год дерево поблекло, захирело, не дало ни малейшего цветения.

– Ну, значит, тебе недолго уже служить здесь, – сказала мужу госпожа.

И действительно, с наступлением осени Чжуан сдал должность.

Единственный чиновник

Цзинаньский чиновник господин У отличался твердой прямотой, ни за чем не гнался. В его время существовало такое подлое обыкновение: если кто-нибудь из алчных взяточников попадался в преступлении, но покрывал дефициты казначейства из своих средств, то начальство это немедленно замазывало, а взятка делилась среди сослуживцев.

Никто не смел действовать вопреки этому обыкновению. Так же велели поступать и нашему господину У. Но он этого распоряжения не послушался.

Его принуждали, но безуспешно. Рассердились, принялись поносить и бранить его. У тоже отвечал злым тоном.