Лучшие рассказы

Тень поднял второй фонарик, сунул его в карман, передал свой зонтик Мойре и взвалил Оливера на плечо. Тот оказался нетяжелым, а Тень был крепкий парень.

– Далеко еще?

– Нет, – ответила Мойра. – Уже совсем рядом.

Дальше они шагали молча. Оставив позади кладбище на краю общего выгона, они вошли в деревню, и Тень увидел свет в окошках серых каменных домов. Вскоре Мойра свернула к дому, стоявшему в стороне от главной улицы. Тень шел следом. На входе Мойра пропустила его вперед и придержала дверь.

Кухня оказалась просторной и теплой. У стены стоял уютный диван, заваленный журналами. Правда, Тени пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о балку. Он снял с Оливера дождевик и бросил на пол (с плаща тут же натекла лужа), а самого Оливера уложил на диван.

Мойра набрала воды в чайник.

– Может, вызвать «Скорую»?

Мойра покачала головой.

– А что, с ним такое часто бывает? Чтобы вот так шел-шел – и вырубился ни с того ни с сего?

– Иногда, – ответила она, доставая кружки с полки. – Ты не волнуйся, это ненадолго. У него нарколепсия. Если его внезапно удивить или напугать, он просто падает и засыпает. Скоро он проснется. И захочет чаю. Так что виски-мак на сегодня для него отменяется. После такого он иногда не очень соображает, что с ним и где он. Но иногда, наоборот, помнит все, что с ним происходило. И терпеть не может, когда вокруг него разводят лишнюю суету. Рюкзак можешь поставить вон там, у плиты.

Чайник вскипел. Мойра ополоснула кипятком заварочный чайник и сказала:

– Ему сейчас нужно черный чай. Я буду ромашковый, а то не засну. Нервы разыгрались. А ты какой будешь?

– Черный, – ответил Тень.

За этот день он отшагал двадцать с лишним миль, так что бессонница ему не грозила. Он с интересом разглядывал Мойру. Та держалась на удивление хладнокровно, и Тень пытался понять, действительно ли она полагает, что волноваться не о чем, или просто не желает обнаружить слабость перед малознакомым человеком. Так или иначе, он ею восхищался, хотя не смог бы объяснить почему. Англичане все-таки очень странные. Но отвращение к «лишней суете» – это он мог понять. Да.

Оливер завозился на диване. Мойра тут же поднесла ему чашку чая и помогла сесть. Оливер отхлебнул из чашки; вид у него был слегка обалдевший.

– Он шел за мной до самого дома, – сообщил он, как будто продолжая неоконченный разговор.

– О чем это ты, милый? – голос Мойры не дрожал, но в нем сквозило неподдельное беспокойство. – Кто за тобой шел?

– Пес, – ответил Оливер и отпил еще глоток. – Черный пес.

III. Бритва

Тем вечером, сидя за кухонным столом с Мойрой и Оливером, Тень узнал много нового.

Он узнал, что в Лондоне Оливер работал в рекламном агентстве, но это занятие не приносило ему никакой радости. Необычная болезнь, приступ которой он сегодня продемонстрировал, дала ему возможность уйти на пенсию гораздо раньше положенного срока – по медицинским показаниям. Олли перебрался в деревню и занялся ремонтом каменных стен. То, что начиналось как развлечение, постепенно превратилось в источник заработка. Техника сухой кладки, пояснил Олли, – это настоящее искусство, а если все делать правильно – то еще и превосходная медитативная практика.

– Когда-то в этих краях были сотни каменщиков. А теперь мастера перевелись – и дюжины не найдется. Стены латают бетоном или шлакоблоками. Одним словом, умирает наше искусство. Эх, я бы тебе показал, как это делается. Полезный навык, в жизни может пригодиться. Чтобы выбрать камень, иногда приходится слушать: камень сам скажет, куда он хочет лечь. И тогда уж ложится как влитой – стену и танком не прошибешь. Удивительное дело.

Тень узнал, что несколько лет назад Оливер страдал тяжелой депрессией, но вскоре после того, как встретился с Мойрой, пошел на поправку и в последнее время отлично справляется. «Точнее сказать, неплохо», – поправился он.

Еще Тень узнал, что у Мойры было свое состояние: она с сестрами могла бы спокойно прожить всю жизнь на ренту. Тем не менее в восемнадцать она решила стать учительницей – и действительно стала. Правда, теперь она больше не преподавала, но очень активно участвовала в общественной жизни и провела блестящую кампанию против отмены местных автобусных маршрутов.

А еще Тень узнал – точнее, сделал вывод из того, о чем Оливер старался умолчать, – что тот чего-то боится до полусмерти. И когда Тень спросил, чего он так испугался и что имел в виду, когда сказал, что черный пес шел за ним до дома, Оливер начал заикаться и мямлить. Стало понятно, что допытываться не стоит.

Что же Оливер и Мойра узнали в тот вечер о Тени?

Ничего особенного.

Тени они пришлись по душе. Он был не дурак: в прошлом он доверялся людям, которые потом его предавали, – и усвоил урок. Но эта пара ему понравилась, и в доме у них пахло приятно – свежим хлебом, и джемом, и полированным ореховым деревом. Поэтому, устраиваясь на ночлег в крохотной спаленке, Тень снова и снова возвращался мыслями к тому, чего же так испугался этот говорливый коротышка с седеющими бачками. Что, если там, на поле, был вовсе не осел? Что, если это и вправду была огромная собака? Что тогда?