Лучшие страхи года

— Ну же, Маккласки, — спросила старушка, — кого в следующий раз выберут? Неужто снова Рузвельта, этого старого фашиста?

Я не понял, кого она имела в виду: Тедди или Франклина.

— Я знаю, кого выдвинут республиканцы, — продолжила она.

Шел 1975 год, и над Джеральдом Фордом все еще смеялись после его падения с лестницы. Я попытался изобразить заинтересованность.

— Того актера. Дона Амичи. Он наголову разобьет президента Картера.

В то время я ни разу не слышал о Картере.

— Нет, не Амичи, другого.

— Рейгана? — спросил я.

О нем я знал. За несколько лет до этого он, к всеобщему удивлению, занял пост губернатора Калифорнии.

— Да, его. Вот видишь, как когда-то про Вильсона, теперь и про Рейгана ты говоришь, что его изберут президентом.

— Хотите чаю выпить, пока ждете? — поинтересовалась дочка со скучающим и раздраженным видом.

Мы о многом переговорили в тот день. Но когда через несколько лет я думал об этой встрече, то первым делом, конечно, мне вспоминалось предсказание о Рейгане. Впрочем, рядом с семейством Вега всегда находилось место сверхъестественному. Как и бессмысленным спорам.

А потом входная дверь открылась, и в квартиру вошла потрясающая парочка. Он был бандитом и явно бывшим боксером, со сломанным носом и в хорошем костюме. Она была высокой, длинноногой, лет тридцати, в черных брючках в обтяжку, с распущенными рыжими волосами и холодным взглядом.

В первое мгновение она показалась мне похожей на кинозвезду со своим телохранителем. Но по тому, как Руфь Вега смотрела на Фрэнка Парнелли, я понял, что это она его опекает, а не наоборот.

Парнелли уставился на меня. И вот спустя несколько лет после того, как тело Марка Бэннона опустили в могилу, я снова увидел его взгляд в чужих глазах.

Именно это мгновение я вспоминал, когда поднимался от паромной переправы в поселке Вибо-Айленд к востоку от Квебека.

Лес знал, где сейчас Руфь, но так и не решился с ней увидеться.

Я же пришел к выводу, что, если ей не хочется со мной встречаться, мы и не встретимся — она этого попросту не допустит.

Как я и думал, Вибо-Айленд оказался похожим на старую рыбацкую деревушку, которая в один прекрасный день где-то в середине двадцатого века превратилась в летний курорт и неожиданно для себя стала пригородом. К полудню воздух здесь так и не прогрелся.

Я увидел, что на рыбацком причале стоит женщина с рыжими волосами. Издалека мне показалось, что Руфь Вега кормит уток. Только потом я разглядел, что она рвет какие-то бумаги и развеивает их по ветру нал рекой Святого Лаврентия. В первое мгновение я подумал, что за тридцать лет она совершенно не изменилась.

Я заговорил с ней, когда подошел вплотную:

— Что случилось, мисс Вега, у вас шредер сломался?

— Маккласки из центрального рабочего комитета, — обратилась она ко мне, и в этот миг я увидел, как она похожа на свою бабушку. — Я помню, как подумала, когда мы встретились впервые, что мама Марка удачно выбрала сыщика. Вы нашли ее сына и действовали очень осмотрительно.

Мы прошлись пешком до ее дома. Это был коттедж, из всех окон которого открывался прекрасный вид, а за забором рычали два крупных черных шнауцера.

— В первый раз это оказалось очень просто, — признался я. — Он помнил свою семью и хотел, чтобы его нашли. Когда я искал его во второй раз, через несколько лет, пришлось гораздо труднее.

Руфь кивнула. Мы сидели у нее в гостиной. Она пила вино, я — чай. Комната была обставлена очень изысканно, ничего лишнего: оружейный кейс, компьютер, Сай Твомбли над камином.

— Миссис Бэннон пришлось отправить меня на поиски своего сына во второй раз, когда она потеряла с ним связь. Я нашел Фрэнка Парнелли, но он выглядел обычным деревенщиной. И в его глазах больше не было Марка. Он и понятия не имел, где вы. Ваша бабушка была уже в маразме и разгуливала по квартире в ночной рубашке. Мне пришлось вернуться к миссис Бэннон и сказать ей, что у меня ничего не вышло. Я смог найти Марка только через пару лет, когда появился Светланов.