Лучший частный детектив

Дина легла в постель и закрыла глаза. Волнение санитарки показалось ей подозрительным. Но думать ни о чём не хотелось. Она ощущала усталость, мышцы ныли какой-то странной болью. Через несколько мгновений она погрузилась в тяжёлое забытьё. Это трудно было назвать сном, будто каменная плита придавила, заглушив все чувства и ощущения.

Очнулась она под утро, когда санитарка, звеня посудой, завезла в палату порцию манной каши и стакан какао.

После завтрака к ней вошёл доктор. Он осмотрел Дину.

— Всё здорово. Скоро поправишься.

— А что со мной случилось?

— Ничего страшного. Но мы ещё понаблюдаем. Аппетит у тебя хороший, это радует. Сегодня к тебе придёт одна гостья. Она очень хочет тебя видеть.

— Мама? — с надеждой спросила девушка.

— Нет. Твоим родителям пока ничего не сообщали.

Доктор ушёл, а у Дины осталось неприятное ощущение. Он что-то недоговаривал. Возможно, такое впечатление производили его очки с толстенными линзами, отчего глаза Айболита увеличивались в размерах и будто сверлили Дину.

* * *

Егор сильно переживал случившееся, а этот неожиданный звонок вывел его из себя. Зоя, соседка Дины по комнате, попросила его срочно явиться в общежитие, сказала, что у неё есть какая-то информация, которую по телефону говорить нельзя. Он выронил мобильник, поднял, бросил на стол, потом опять схватил, положил в карман и выбежал из дома.

Зоя ждала его у входа в студенческую высотку.

— Я еле нашла твой номер телефона. — Егор заметил, что девушка тоже волнуется.

— Не переживай так, я постараюсь помочь.

— Возможно, помощь понадобится именно тебе.

— Что?

И Зоя рассказала…

В тот день, когда с Диной случилось несчастье, и Вера, комендант и Зоя успели ворваться в комнату, кое-что произошло…

Когда они пытались уложить возбуждённую Дину в кровать, из её рук выпали наручные часики и клочок бумажки. Тогда не было времени разбираться, что это за предметы. Зоя машинально положила их себе в карман, а потом, под впечатлением случившегося, забыла об этом. Через день она обнаружила записку. Прочитав её, испугалась. Зоя протянула листок парню и пристально взглянула.

— Что ты так смотришь? — Егора смутил её взгляд.

Он развернул смятый листок и прочёл: «Я её ненавижу, а тебя люблю. Кто меня за это осудит?».

— Ну, что, не понимаешь? Записка адресована тебе. И вот ещё — часы. Почему-то они вместе с запиской лежали…

— Я их дарил Вике…

— Знаешь, Егор, я не хочу в эти дела вмешиваться. Сами разбирайтесь. Мы с Диной были подругами. Но теперь ты сам должен понять, что происходит и что следует предпринять.

— Стой. Почему «были подругами», ведь Дина жива?

— Она жива, но находится в психбольнице. Разве ты не знал? Все говорят, что вряд ли вернётся к нормальной жизни.

— Кто говорит?

— Да все. Мне очень жаль.

Егор сжал записку и часы в руке. Ничего не понимая, он отправился домой. Но по дороге вдруг принял другое решение и резко поменял направление.

Глава VII

Наконец, окончательно поправившись, Вера вышла на работу. Ей сразу предстояло ночное дежурство. Но её это даже радовало. В последнее время мучительная депрессия не давала уснуть, и ей совсем не хотелось огорчать мужа.

Откуда она берётся, эта вползающая в душу субстанция под таким мерзким названием — депрессия? Всё становится отстранённым, не имеющим отношения к твоей жизни. Бессмысленность давит, и, ты, цепляясь глазом за картинку происходящего, пытаешься вернуться к нормальному ощущению жизни, но ничего не выходит. Вера почувствовала неладное после похода в гости к Ражнёвым. Тогда они долго общались с друзьями, весело обсуждали разные события, но рассказ Толика о семье Корсунских как-то подействовал на неё. Уже третий день Корсунские из головы не шли. И откуда взялось это вязкое чувство безысходности, Вера не могла понять. Суета на работе отвлекала, и она старалась загрузить себя делом.

…Накануне выпуска вся редакция находится в состоянии напряжения. Дежурный редактор несёт особую ответственность, и Валуева внимательно вчитывалась в тексты будущего номера, стараясь ни на что не отвлекаться.

А вот для Бориса отсутствие жены по ночам было каждый раз испытанием. Он коротал вечер в одиночестве. Послушав музыку, побренчав на гитаре, теперь сидел на кухне и пил чай. От чаепития отвлёк телефонный звонок. В трубке раздался незнакомый голос:

— Здравствуйте! А Веру можно?

— Нет, она на дежурстве.

— Как жаль, — голос был мужской, и интонация искреннего сожаления Бориса задела.

— А кто это?

— Я студент, из университета. Она одну статью собиралась писать… Ну, вы, наверное, не знаете.

— А вы… Егор? — догадался Борис.

— Да…

— Я муж Веры… Николаевны, меня Борисом зовут. Если хочешь поговорить, приезжай. Можешь прямо сейчас. Записывай адрес, — для Бориса любой собеседник сейчас был в радость, а Егор Корсунский, как зверь на ловца, — особенно кстати.

* * *

Сердце Дины заколотилось, когда в палату вошла незнакомка.

— Можно? — голос был приятным и отталкивающим одновременно.