Лучший частный детектив

Ирина раскрыла сумку, переложила там несколько вещей и протянула мне небольшой лист бумаги в клеточку из блокнота. На нём действительно было всего четыре строки:

Там, в голубом небесном фонаре, —

Пылает солнце: золото в костре!

А здесь, внизу, — на серой занавеске —

Проходят тени в призрачной игре.

Стихи как стихи: хорошего качества, пронизаны лёгкой печалью, но, на мой взгляд, совершенно безобидны. Интересно, кто автор этой миниатюры? Странной была только манера их преподнесения. А почерк, кстати, скорее женский, чем мужской.

— Это оригинал записки?

— Нет, я сама набросала текст перед тем, как идти к вам. У меня хорошая память, так что отклонения от оригинала вряд ли могут иметь место.

— Скажите, Ира… Простите, я могу к вам обращаться по имени?

— Да, конечно.

— Тогда и я попрошу вас называть меня просто Игорь. Так вот, скажите, Ира, вам эти строчки, насколько я понимаю, не кажутся такими уж безобидными?

— Нет, не кажутся. Вначале я просто не обратила на них никакого внимания. Но прошло несколько дней, и я заметила, что постоянно повторяю их. Они стали навязчивыми. Я стала видеть их суть чуть ли не во всём, что окружает меня: в поступках людей, в явлениях природы, и даже в предметах. Будучи обыкновенно человеком общительным, я стала нервной и замкнутой. А это сказывается на работе, на взаимоотношениях с людьми.

— А кем вы работаете, если это не секрет?

— Что вы, какой секрет! Я заведую художественным отделом в большой рекламной компании.

Она назвала известную в нашем городе фирму.

— Вы не пробовали анализировать ваше окружение? Кто бы это мог быть, по-вашему? Может, обиженный сотрудник или, простите, отвергнутый мужчина.

Она усмехнулась:

— Я думала об этом. С сотрудниками у меня прекрасные отношения, а близких отношений у меня в последние годы ни с кем не было.

— А что так? Вы очень симпатичная девушка, и как-то странно, что со стороны мужчин к вам нет должного внимания.

Ирина едва заметно улыбнулась:

— Спасибо за комплимент и участие! Так уж складывается жизнь: те мужчины, которые меня окружают, мне не интересны, а иных просто нет. Иметь же секс, если вы это имеете в виду, с кем придётся, не соответствует моим правилам.

— Сочувствую, но в то же время уважаю принципы и искренне надеюсь, что жизнь ваша в этом смысле изменится к лучшему.

— Спасибо! Но это в будущем, а что мне делать сейчас? Я с ужасом думаю о том, что мне предстоит провести ещё одну бессонную ночь.

Я задумался. Мне очень хотелось помочь этой симпатичной девушке.

— Расслабьтесь, Ира, мы непременно что-нибудь придумаем. Да, кстати, а почему вы пришли именно ко мне, а не к кому-то другому?

— Подруга посоветовала. Она сказала, что вы успешно ведёте журналистские расследования самых необычных дел, за которые обычно не берётся полиция. Вот я и подумала, а не захотите ли вы помочь мне. Я, кстати, готова оплатить ваши услуги.

Ирина открыла сумку, но я остановил её порыв:

— Не спешите. Во-первых, я ещё не дал согласие заняться вашей проблемой. Во-вторых, журналистские расследования это моё, если хотите, хобби, поэтому денег за эту работу я, как правило, не беру.

— Вы сказали «как правило», то есть бывают и исключения. Так сделайте это в отношении меня. Я хорошо зарабатываю и в состоянии оплатить ваши услуги. Только очень прошу вас: помогите мне избавиться от этого кошмара.

Она взяла меня за руку. Ладонь девушки была изящной формы и холодной как лёд. В голосе прозвучали подступающие слёзы. Должен сказать, в мире есть немногое, что способно вызвать во мне чувство беспомощности и даже страха. Женские слёзы в этом перечне стоят на первом месте.

— Хорошо-хорошо, — поспешно сказал я, — не стоит так волноваться. Мы обязательно что-то придумаем. Сейчас я для начала позвоню моему другу, он майор и работает в полиции. Его совет будет весьма кстати.

Телефон Успенцева был отключён. Скорее всего, он присутствовал на одном из своих бесконечных совещаний. Иногда я задаюсь чисто риторическим вопросом: каким образом при такой занятости мой друг находит время на борьбу с преступностью?

На часах уже было почти шесть. Близился вечер, в конце октября темнеет рано. Нужно было что-то предпринимать. После переезда родителей в Севастополь в моём распоряжении была их большая квартира на левом берегу. Её окна выходили прямо на реку, на красиво застроенные холмы правобережья. Вид был просто потрясающий.

Я не стал продавать квартиру, как предлагал отец, на котором она числилась. Вместо этого компенсировал родителям её стоимость, сделал хороший ремонт, и стал владельцем двух неплохих апартаментов, справедливо полагая, что деньги — это не более, чем бумажки, а недвижимость со временем только растёт в цене.

— Ира, я предлагаю следующее. Вы сейчас выйдете отсюда через черный вход. Кто знает, не следил ли за вами этот террорист. Я подъеду туда — у меня белый «Туарег», вы сразу узнаете его, и мы отправимся куда-нибудь поужинать. К этому времени, глядишь, и мой друг объявится.