Лучший частный детектив

У дальней стены прихожей на стуле, заложив нога за ногу, сидел немолодой человек в черной шляпе и таком же пальто. Я сразу же понял, кто перед нами: это он вчера утром заказал чай в «Конфетти». В правой руке мужчина держал наган, ствол которого был направлен в нашу сторону. Я почему-то не сомневался, что он пустит его в ход при малейшей угрозе с нашей стороны.

В такие минуты мой мозг начинает специфически обрабатывать информацию. Я интуитивно предвижу дальнейшее развитие опасной ситуации. Успенцев знает об этой моей особенности и в такие минуты занимает выжидательную позицию, словно взведенный курок пистолета. Вот и сейчас он сделал шаг вперёд, слегка прикрыв Дашу, и застыл вполоборота к молчаливому незнакомцу, чуть выставив вперёд левое плечо и уперев в бедро правую руку.

— Не двигайтесь дальше, молодые люди, — негромко произнёс человек, — мне не нужны лишние проблемы. Вы, — он указал на меня, — сейчас положите на пол книгу, а девушка присовокупит к ней мою тетрадь. Последняя, правда, бесполезна, но меня с ней связывают, скажем так, ностальгические чувства. Затем вы все вместе пройдёте в соседнюю комнату, после чего я исчезну, и мы все забудем о нашей встрече.

Мы молчали, всё ещё находясь в тисках неожиданности.

— Простите, вы не поняли моё предложение? — слегка повысил голос мужчина. — Поверьте, не стоит испытывать моё терпение: я хороший стрелок. У меня было время и возможности обучиться этому искусству.

— Вы не станете стрелять, — негромко произнёс Лёшка, — здесь через минуту после выстрелов будет полно народу с оружием в руках. Жильцы этого дома — непростые люди, и они не любят, когда в непосредственной близости от них раздаются выстрелы. Поверьте, у вас будут серьёзные проблемы.

— Нет-нет, — поднял я руку в жесте примирения, — не стоит даже говорить о стрельбе. Нам понятен ваш приказ, Серафим Павлович.

— О, да мы, оказывается, знакомы?

— Отчасти: Даша рассказала нам о событиях последних дней. Мы с интересом прочитали некоторые письма вашего учителя к её прабабушке, сопоставили отдельные факты и решили, что ваша попытка создать философский камень оказалась не совсем удачной. Или мы не правы в своих предположениях?

Человек на стуле едва заметно усмехнулся:

— Возможно, только прошу вас, давайте оставим лишние разговоры. Верните мои вещи и мы расстанемся.

— Это справедливо, мы так и поступим. Но согласитесь, Серафим Павлович, мы уже кое-что сделали для вас. Вот книга — вы видите её у меня в руках, тетрадь лежит в сейфе в соседней комнате. Это то, что вы по неясным для нас причинам упорно ищете, и так уж случилось, что мы способствовали этим поискам. В качестве благодарности за проделанную работу нам всего лишь хотелось бы выслушать вашу историю. Уверен, что она необыкновенно интересна, и если даже кому-то из нас захочется рассказать её кому бы то ни было, то вряд ли этот кто-то поверит в такие небылицы. В лучшем случае мы прослывём сомнительного качества сочинителями. Согласитесь, мы хотим совсем немного. Что скажете на это?

Броцкий без улыбки выслушал мою тираду:

— У меня в руках серьёзный аргумент. Так почему бы мне просто не забрать тетрадь и книгу, не тратя время на пустые разговоры?

— У вас что, совершенно нет времени?

— Отчего же, этого добра у меня в избытке.

Человек на стуле слегка задумался, а затем вдруг коротко рассмеялся и сказал:

— А ведь и в самом деле, отчего бы и не рассказать вам мою историю. Когда-то ведь нужно это сделать, а здесь подобралась забавная аудитория. Моя правнучка, если только я не ошибаюсь, писатель, и мне понятен ваш интерес, но также служитель закона, с которым нужно быть начеку. Я никогда не доверял полицейским, поскольку у них одна задача: лишить вас свободы. И не спрашивайте, откуда мне известны такие подробности.

Так вот, господа, я бы, пожалуй, рассказал бы вам то, что ещё не рассказывал никому. Это бы не заняло много времени, но, увы, я не стану этого делать. И всё дело в том, повторюсь, что среди вас человек, которому нельзя доверять. Это вы, я о вас говорю.

При этих словах он повёл стволом в сторону Успенцева.

— Поэтому, молодой человек, я в последний раз повторяю: книгу на пол, или я выстрелю.

Его покрасневшее лицо вдруг исказила гримаса гнева, он поднял револьвер. В этот момент я физически ощутил, как напрягся его палец на спусковом крючке. На стуле перед нами уже был не старик, а полный сил и непонятной злобы монстр. Было ясно, что он не шутит. Рядом что-то невнятно прошептала и смолкла Даша. Не отрывая от глаз от человека с револьвером в руке, я медленно вынул книгу из сумки, висевшей у меня на плече, и собрался положить её на пол, как вдруг понял, что он сейчас выстрелит.

Два выстрела грохнули практически одновременно. Я почувствовал сильный удар в книгу, которую держал перед собой. Рядом вскрикнула Даша. Затем раздался ещё один выстрел из револьвера, и человек в черном пальто рухнул со стула. В правой руке Успенцева застыл форт, с которым он, насколько я знаю, никогда не расставался. Сказались молодость и ежедневные тренировки: ему удалось на долю секунды опередить противника.