Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.)

Разумеется, земные информационные агентства многого в поведении группы F объяснить не могли. Все их выкладки крутились вокруг личности Рашена и морального климата на вверенных ему судах. На Адмиралтейство никто особенно не замахивался, вменяя Дяде Гуннару в вину разве что халатность и утрату контроля над войсками. Адмирал Кёниг в ответ просил отставки, громогласно каялся в позорном недосмотре и валил ответственность на департамент здравоохранения, психологи которого не успели вовремя распознать начавшуюся у Рашена шизофрению. Психологи, в свою очередь, туманно намекали, что с астронавтами очень трудно работать и по большому счету Кёниг сам не подарок. Но все сходились на том, что русским в космосе не место в силу их повышенной восприимчивости.

Эндрю перелистнул страницу и через плечо посмотрел на Иву.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросил он.

— Ага, — промурлыкала Ива, потягиваясь всем телом. — Нас подставили. Вот теперь-то все и начнется…

— Что начнется? — тупо пробормотал Эндрю.

— Постановка на уши, — объяснила Ива безмятежным тоном. — Рашен им, гадам, даст просраться. Мало не покажется.

— Кому — «им»?

— Гражданским. Они же, кретины, хотели командира утопить. А теперь он их утопит. Эти идиоты даже не представляют, с кем связались. Рашена обижать нельзя. Он терпит-терпит, а потом как взорвется…

Эндрю подобрал со стола резинку и начал собирать волосы в хвост. Ива перевернулась на бок и стала наблюдать. Она даже рот приоткрыла от удовольствия.

— И зачем мужику такие роскошные волосы? — задумалась она вслух.

— Чтобы девочкам нравиться, — усмехнулся Эндрю.

— А сколько их у тебя было?

— Волос?

— Не уходите от ответа, лейтенант. У-у… котяра. Знаем мы таких.

— А тебе не все равно? — спросил Эндрю, поворачиваясь вместе с креслом и хитро прищуриваясь.

— Совершенно все равно. Но очень интересно. — Ива скользнула взглядом по его телу и в который раз поймала себя на мысли, что мужчин красивее Эндрю видела миллион, а вот такого родного…

— Немного их было, — сказал Эндрю, — и с каждым разом все отчетливее казалось, будто они мне просто не нужны. Тебе знакомо, наверное, ощущение, когда думаешь: ну вот, с этим-то человеком все получится, такой он милый и замечательный. Бац! — ничего подобного. Еще один эпизод, ни уму, ни сердцу. Я уже думал: может, я урод какой-нибудь бесчувственный… Чисто из жалости все происходило или так, на драйве, понимаешь? Выпьем, станцуем, все такое, а наутро словно и не было ничего. Только осадок в душе, будто украл что-то или чужое место занял…

— А теперь? — спросила Ива, ложась на живот и болтая ногами.

— А теперь я счастлив, — ответил Эндрю просто, вставая и подходя к ней. Ива протянула руку и медленно провела ладонью по его ноге. — У-у… — сказал Эндрю. — Как же я люблю твои прикосновения. Такие ласковые руки…

— Это от любви… — прошептала — Ива, чувствуя, как он ложится на нее, мягко, так, что почти не ощущается вес, обнимает за плечи и целует в шею. Она выгнула спину, чтобы, почувствовать его ближе. Ладони Эндрю вдруг оказались под ней и обхватили ее груди, так ловко и естественно, будто специально для этого были созданы. Поцелуи стали легкими покусываниями, и Ива представила себя кошкой, сытой и довольной, которую сейчас опытный, умный кот зубами ухватит за загривок… И ничего не нужно делать, ни о чем не нужно думать, потому что ты знаешь, что все получится отлично. Только развернись навстречу, прими своего мужчину в себя. Он твой, и все, что он будет делать, окажется воплощением твоей мечты. А чего тебе захочется — ему тоже понравится. Иначе и быть не может.

— Не туда, безобразник! — сказала она.

— Виноват, — нарочито задушенным голосом прохрипел Эндрю. Задумался. Ничего, был бы человек хороший…

Ива плотно сжала ягодицы и начала осторожно вырываться.

— Ага! — воскликнул Эндрю. — В этом что-то есть!

Некоторое время прошло в сосредоточенной и деловитой возне.

— Так нечестно, — сказал он наконец. — Я сильнее.

И тут же оказался на спине.

— А вот так? — хищно спросила Ива. — А вот так…

— Ты чудо, — прошептал Эндрю, преданно глядя ей в глаза. — С тобой… хорошо… всегда. Потому что… с тобой… О-о-о…

То ли они уже знали друг о друге все, то ли им, созданным друг для друга, это знание было дано от рождения. И теперь Ива со стоном упала Эндрю на грудь, чувствуя, как он в сладостной муке содрогается внутри нее.

И тут же переговорное устройство на двери разразилось требовательным звоном.

Эндрю безвольно уронил голову набок, приоткрыл рот и закатил глаза.

— И на том спасибо, — выдохнул он.

Ива с трудом рассмеялась сквозь пронизывающую все тело волну блаженства.

— Любимая… — прошептал Эндрю, крепче прижимая ее к себе.

— Ты мой самый-самый, — ответила Ива, но все-таки сползла с мужчины, протянула руку и ткнула кнопку на подлокотнике кресла.

— Ну-ка, мои хорошие, давайте одевайтесь! — провозгласила дверь голосом Линды. — Дело есть.

* * *

— Опять война, — сказал Эндрю уныло. — Неужели еще не надоело, а?

— Это ты о чем? — спросила Линда, оборачиваясь на ходу.