Лучший гарпунщик (отрывок)

Мой мозг попытался переварить новый объем полученной информации, и не переварил, а мысль окончательно забрела в логический тупик, где и застряла — ничего подобного в истории, о которой я всегда любил книжечки почитать, я так и не нашел. Не было в ней аналогий — и все тут, если в комплексе смотреть. Отдельные кусочки головоломки запросто укладывались в мои представления о той, или иной эпохе, но зато в такой компоновке они никак не подгонялись друг к другу. А здесь совмещалось несовместимое. И вроде так нормально совмещалось, гармонично, никого не шокируя.

На первых этажах домов из красного кирпича хватало лавок, парикмахерских, каких-то трактиров, названия которых понятны были без всякого перевода, поскольку писаны по-русски. Подчас удивляли местными особенностями языка, но так, по мелочам все больше. Отметил я и то, что твердых знаков с «ятями» в написании не имелось — стандартный русский алфавит, тот самый, что после советской реформы возник.

Один раз глаза мои споткнулись о небольшую бронзовую табличку, висящую на стене добротного кирпичного дома в два этажа, на которой было написано «Ambassador». Перевод не требовался, а вот расшифровка…

— Это что? — спросил я.

— От франков посланник здесь живет и принимает. — ответила Вера. — И язык франкский. Не учил?

— Франкский? — озадачился я. — Франкский не учил.

Интересно, что у них под франкским здесь понимается? Французский? А откуда в нем тогда «негро» и «бланко» из испанского?

— А я учила немного. — гордо ответила она. — Поговорить смогу.

— А… франков этих, здесь много? — спросил я.

— Нет, мало. — покачала она отрицательно головой. — Я их раза два вживую видела. А вот те, кто на западных островах живет, так и торгуют с ними все время. Но это далеко отсюда.

— Ага… — кивнул я, подтвердив, что хоть что-то понял.

На улицах стало теснее, и мы спешились, поведя коней в поводу. Сначала мы двигались в сторону порта, направление к которому легко угадывалось по наклону улицы и время от времени показывающимся из-за домов мачтам, но неожиданно Вера остановилась, и сказала:

— На базар пошли.

— Пошли. — согласился я сразу. — А что так спешно?

— Лошадями торговать нам не с руки, мы их барыжнику продадим, пусть и с потерей. — объяснила она. — А там все лавки есть, какие надо, и ты со мной к «Чайке» придешь уже переодетым. А время терять не хочу, а то не дождутся нас. А потом нам обязательно к полковнику надо, обоз ведь в городе нанимали, надо сказать, куда люди пропали.

— Барышнику? — переспросил я, подразумевая слово «барыш» в качестве корневого, и вспомнив этот термин из классической русской литературы.

— Ну да, барыжнику, который барыжит. — подтвердила Вера, явно вложив в основу слова «барыгу», что меня тоже удивило — к старым словам оно никак относиться не могло.

Ну, к барыжнику так к барыжнику, мне то что? Суть от этого не меняется, а в том, что из купеческой одежды мне вылезти надо, тут мы оба согласны. Не годится в ней на глаза попадаться тем, кто покойного знал. Достаточно его винтовки. Но тут уже объяснить проще — как мне "могзи помяли", так и оружие исчезло, вот и отдала мне наследница то, что отцу принадлежало. Ее право. А мне винтовка понравилась, если к слову. Бьет как кувалдой, механизм ухоженный, да и работа тщательная, настоящий мастер делал.

— Сюда. — сказала девочка, сворачивая в какой-то переулок.

Я пошел следом за ней, и через минуту мы выбрались на круглую площадь, где все первые этажи были заняты всевозможными лавками и магазинами, а середина забита навесами и лотками. Обычный базар, короче. Привлекла мое внимание большая толпа людей, окруживших какой-то невысокий постамент и слушающая что-то громко выкрикивающего человека.

— Что это? — спросил я, приглядываясь.

— Церковная казнь. — ответила Вера, явно сама заинтересовавшись. — Пошли, посмотрим? Пока не закончат, все равно торговли не будет.

— Ну… пошли. — кивнул я, мысленно записывая еще одну строчку в список своих наблюдений — "публичные казни".

Однако, именно казнью то, что мы увидели, не оказалось. На высоком помосте стояли четыре позорных столба самого средневекового вида, два из которых пустовали, а в двух были зажаты казнимые — толстый красномордый мужик с рыжей бородой веником, и подходящая ему по комплекции тетка, разве что помоложе, лет тридцати. Они были заметно похожи друг на друга, из чего я заключил, что это брат и сестра. На каждом столбе висела табличка с крупной надписью: "Скупщик краденого и награбленного".

Рядом с преступниками стояли несколько человек, из которых наибольшее внимание привлек человек в белом френче под горло и аккуратной соломенной шляпе, сжимавший в руках небольшую книгу в темном переплете, с оттиснутым на нем крестом. На груди у него, на скромном кожаном шнурке, висел простой крест из белого металла, отполированный до зеркального блеска. Этот человек заканчивал речь, говоря вроде бы и негромко, но так, что его слышали во всех концах площади.