Лучший исторический детектив (СИ)

— Заходил во Львове в кондитерскую и таки мне продали кусок испорченного торта, — не мигая соврал Германов и коснулся пальцами внутреннего кармана.

Зеленская, как бы понимающе, повела плечами и кивнула. Ей стало немного не по себе, потому что рассказ Германова о торте показался враньём. Недоверие на короткое мгновенье посетило лёгким облаком и испарилось так же внезапно.

— Нельзя питаться где попало. Не нужно было экономить. Это от жадности. Или тебе не хватает на обед? — И тут же, не дожидаясь ответа от Германова, Зеленская позвала экономку: — Марта! Ты собираешься меня кормить?!

Через пару минут в гостиную вошла Марта, она несла супницу и хлеб, а позади неё волочился новенький хлопчик с большим блюдом жареной форели.

— Видишь, каких работников брать приходится? — недовольно сказала Зеленская, подкатывая кресло к столу. — Тот хлопчик, которого прирезали, расторопным казался. Таким расторопным, что помешал кому-то… А этот ни уму ни сердцу. Держу из жалости, потому что нельзя работников выгонять, если не воруют.

По окончанию обеда Марта внесла кофе и десерт. Германов слышал, как бьётся сердце, его сердце. Надо было улучить минутку и насыпать в чашку порошок, да не спутать чашки. Обычно он сам насыпал сахар и молоко для Зеленской. Вот и сегодня с готовностью поднялся выполнить это.

— Сиди уже, — осадила его Зеленская. — Сахарницу подай. Я сама.

В потной ладони левой руки скользил пузырёк с порошком, норовя выскользнуть. Германов потянулся за сахарницей, чтоб подать, в это время Зеленская лила в чашку из кофейника кофе.

— Позвольте, я поухаживаю, моя пани? — Германов смотрел на неё заискивающе, сладко улыбаясь и щуря глаза. — Так уж хочется вам угодить, не поверите!

— Я и не верю, — сказала Зеленская. — Не верю, но отрабатывай те деньги, что я тебе даю. Ухаживай.

Когда Германов подхватил её чашку, ставя перед собой и не сводя при этом глаз с Зеленской, она что-то заметила, какое-то неуловимое движение глаз, необъяснимую радость в его лице. Ну не мог холоп так радоваться услужению. Не мог. Потом она пила кофе, прикрывала веки от удовольствия и откусывала маленькими кусочками шоколадный торт. Голова разболелась неожиданно и одновременно с животом, в котором боль полоснула острым ножом.

Зеленскую отвезли в спальню, положили в постель. В доме началась суматоха: Марта кричала на повара и прислугу, те носились как испуганные куры.

— Наверняка отравилась тортом, — сказал Германов Марте. — Нужно позвать кого-то, чтоб промыли желудок. Я, покуда всё это уляжется, в кабинете подожду. А торт лучше прямо сейчас выбросить.

Марта кивнула и бросилась наводить порядок во вверенном ей хозяйстве.

День заканчивался вполне славно. Германов держал под рукой небольшой пакет, в котором лежали те самые, такие нужные документы. Он надвинул на глаза шляпу и торопливым шагом направился в сторону кладбища. Оставалось рассчитаться с Мрозовским и можно спокойно выдвигаться из Жолкева. Он бы и раньше уехал, ничего не давая пронырливому сыщику, но не при теперешних обстоятельствах: запланированная эксгумация его не смущала — ну не найдут тела в склепе, и что? Хуже было то, что в домовине были спрятаны драгоценности, и немалые, а Германов совершенно не планировал обогатить Управу и городскую казну. Нужно было срочно достать всё из склепа и бежать из этого чёртового города. Самое время, чтобы дать дёру.

— Пан Пётр? Вы здесь? Эй!

Германов стоял возле сторожки, заглядывал туда, где на столе был разложен вполне сытный ужин.

— Зачем же так кричать, — кряхтел сторож. — Я ж не помер ещё, значит слышу. Вы же, пан Германов видите, что я вечерять собрался, так и дождались бы по-тихому, без шума. А вдруг кто-то сейчас на ваш голос выйдет? Вдруг кто признает и сразу в Управу побежит? А?

Германов от такого предположения даже немного присел, ещё крепче прижимая к себе украденные документы.

— Да кто же здесь может услышать? Давно все мёртвые лежат, — сказал Германов, но всё равно перекрестился.

— Надо же! — усмехнулся сторож. — А я-то думаю, какой вы религии, что никаких знаков на склепе нету. Мёртвые говорите? Ну-ну… Вы-то себя тоже мёртвым считаете?

— Можно подумать у вас полкладбища с липовыми могилами! Что вы мне пытаетесь сказать, уважаемый?

— Ничего не пытаюсь. Вот хочу предложить вам со мною отужинать, если не брезгуете краковскую колбаску с хлебом и малосольными огурцами. — Сторож, если и боялся Германова до дрожи в коленках, то при нём никак этого не выказывал и сейчас более всего надеялся, что мнимый покойник, как обычно, отправится в свой склеп пить водку и спать. Сторож совсем не ожидал, что тот станет с ним заговаривать, поскольку обычно Германов никогда к сторожу не подходил и ни о чём не беседовал. — Ну, так как? Преломите со мною тела Господнего?

Германов нащупал в кармане пиджака бутылку водки и согласился.

— А давайте преломим. Только я же к вам не просто так. Мне от вас помощь требуется.

— Понятное дело. Стали бы вы ко мне разговаривать, — пожал плечами сторож и испугался ещё больше.

— Но это потом, сначала давайте стопки.