Лучший из худших

– После их свадьбы мы перестали встречаться. Я сделала всё, чтобы удалиться от него, занялась наукой, завела несколько ничего не значащих романов. Родители думали, что между мной и Николаем всё перегорело. А потом, года три назад, мы случайно встретились и… – Она помолчала. – Это было нашим единственным и прощальным свиданием, прошедшим в обстановке совершенной секретности. И я вот этими руками, – Лиза с тоской посмотрела на свои ладони, – кормила его конфетами из коробки с отравленным шоколадом. Вернее, что этот шоколад отравлен, я узнала потом, когда Николаю стало плохо, очень плохо. Он едва не погиб тогда. Ну а потом… Потом я принялась искать решение, как его спасти. И кажется, нашла ответ здесь… Теперь ты знаешь, что такое эмоциональный якорь. Я вернусь в прошлое, чтобы спасти государя, – заключила Лиза.

– Ты любишь его?

– Я не знаю, – призналась она. – А что, для тебя это имеет какое-то значение?

– Наверное, нет.

– Мне просто было с тобой хорошо. Вы, Ланские, не зря прослыли дамскими угодниками. Кажется, я понимаю, как твоему предку удалось вскружить голову императрице настолько, что ради него она пошла на такой риск…

– Так, хватит! – резко бросил я. – Как мы поймём, что оказались в портале?

– Поймём, – тихо сказала она. – Обязательно поймём.

Дальше всё было как в голливудском кино. Послышался какой-то треск, в воздухе резко запахло озоном, как после грозы. По бокам от нас побежали молнии, разрывая пространство. А где-то впереди воздух колыхался, словно прозрачный и вязкий кисель.

Картина была одновременно монументальная и какая-то сюрреалистическая.

– Портал? – спросил я.

– Портал, – прошептала Лиза. – Я знала, что не ошибусь, что окажусь здесь… – Взгляд у неё был безумным.

– Что нужно сделать, чтобы попасть в нужное время? – крикнул я, понимая, что ещё немного, и произойдёт перенос. Вот только куда, хрен его знает, и знает ли вообще!

– Чётко представить, куда ты хочешь попасть, – отозвалась Лиза.

Куда я хочу попасть… В моей жизни было не так уж много эмоциональных якорей, и один из них, самый яркий, был связан с этим моментом.

Домой. Очень хочу домой, чтобы исправить мою, и не только мою, жизнь.

Я решительно шагнул вперёд, в открывающееся передо мной окошко.

Бах! Что-то оглушительно хлопнуло по ушам. Я покачнулся, перед глазами помутилось. А потом сфокусировал взгляд.

Это был совершенно чужой мир, который я прежде никогда не видел. Угрюмый, окрашенный в мрачные коричневые тона. Так, наверное, выглядит безысходность.

Я оглянулся. За моей спиной с треском рвущейся простыни захлопнулся проход.

Выходит, я сделал что-то не так…

Что именно, выяснять было некогда. Навстречу шли пятеро в длинных коричневых одеждах, похожих на монашеские. Никогда не забуду выражение их глаз: абсолютно пустое, лишённое признаков жизни. Таких глаз не бывает даже у мертвецов.

В руках они держали мечи причудливой формы. Единственная аналогия, что пришла мне в голову, это малайские крисы – такие же странные и асимметрично изогнутые. Лезвия были обнажены: кажется, незнакомцы не питали ко мне дружеских чувств.

Я вскинул винтовку наперевес. Если в этом мире ещё не знают, что такое огнестрельное оружие, то самая пора познакомить их с ним. Единственное, что удерживало меня, это нежелание атаковать первым. Я всё ещё надеялся разойтись миром с этими людьми – а может, и нет.

Расстояние между нами сокращалось. Чем ближе подходила ко мне эта пятёрка, тем лучше я понимал, что дружеской встречи не получится. Но всё равно оттягивал до последнего и не спешил нажимать на спусковой крючок.

Когда между нами оставалось не больше десяти метров, незнакомцы остановились. Взгляды их безжизненных глаз были прикованы ко мне. Под ними мне стало неуютно.

– Ребята, а может, не нужно, – сказал я, изображая улыбку. – Давайте дружить.

Бойцы переглянулись. Один из них, скорее всего старший, что-то прошипел.

– Прости, не понимаю! – признался я.

Атака была внезапной и стремительной. Бойцы, не сговариваясь, ринулись на меня. Я был готов к такому исходу событий и открыл огонь, но, к моему удивлению, очередь не нанесла атаковавшим никакого вреда: пули просто пролетели сквозь них, будто на меня напали не люди, а призраки.

Вот так, значит… Единственное, что могло мне сейчас помочь, – ловкость. С меня могли бы брать пример индийские йоги. Я сам от себя не ожидал, что смогу увильнуть сразу от нескольких ударов, скрючившись при этом буквой «зю».

И почти сразу ощутил боль в левом плече, которого коснулся клинок нападавшего, к счастью, не рубящим ударом, а вскользь. Призраки или не призраки, но их мечи разили как настоящие. Собственно, они и были настоящими, в отличие от плоти их хозяев.

Демоны, призраки – будь они кто угодно, для меня это было неважно. В любом случае они напали на меня.

Я ощутил физическую беспомощность, когда понял, что не могу причинить им вред ни руками, ни ногами. Я просто месил воздух. Выпад, подсечка, захват – всё без толку. Ни один приём не помогал добиться хоть какого-то результата.