Лучший из лучших

Теперь Зуга и Луиза ехали рядом, сзади следовал Ян Черут на повозке, нагруженной палаткой и прочими необходимыми вещами. Они проезжали мимо небольших стад, которые пасли нанятые Зугой пастухи-матабеле.

Ральф подрядился привезти с конечной станции железной дороги в Кимберли необходимые для постройки дома материалы, а заодно пригнать двадцать породистых быков-херефордов, которых Зуга намеревался скрестить со своими коровами.

– Вот здесь! – восторженно воскликнула Луиза.

– Почему ты так уверена? Да еще не раздумывая! – засмеялся Зуга.

– Милый, лучшего места не найти! Этим видом я могу наслаждаться бесконечно.

Они стояли на крутом обрыве, уходившем к зеленым речным заводям.

– По крайней мере, здесь есть вода, овощи будут прекрасно расти.

– Какие приземленные мысли! – укоризненно заметила Луиза. – Ты на деревья посмотри!

Деревья высились над головой, словно арки огромного собора; осенняя листва горела тысячью оттенков золота и багрянца, в ней жужжали пчелы и весело пели птицы.

– В жаркое время будет прохладно, – согласился Зуга.

– Как тебе не стыдно! – засмеялась Луиза. – Если не в состоянии заметить красоту деревьев, то посмотри хотя бы на Табас-Индунас!

Холмы Вождей казались спинами китов, дремавших в синеве под высокими серебристыми облаками. По зеленой равнине рассеялись стада коров, принадлежавшие Зуге, а также зебры и антилопы-канны.

– Да, до холмов недалеко, – кивнул Зуга. – Когда строительная компания Ральфа дотянет железную дорогу до Булавайо, то всего за несколько часов можно будет доехать до всех удобств цивилизации.

– Значит, ты построишь мне дом здесь, на этом самом месте?

– Только если ты сначала придумаешь ему название.

– А как бы ты хотел его назвать, милый?

– Что-нибудь связанное со старушкой Англией. Кингс-Линн – так называлось местечко, где я вырос.

– Тогда пусть так и будет.

– Кингс-Линн, – оценивающе выговорил Зуга. – Да, неплохо звучит.

Луиза взяла его за руку, и они пошли по лесу к реке.

Мужчина и женщина спускались по узкой извилистой тропинке в густых прибрежных зарослях.

Похоже, мужчина долго болел и лишь недавно стал поправляться: хорошо сложенное тело исхудало, тусклая кожа цвета обгорелого фитиля туго обтягивала выпирающие ребра. На животе и спине, словно только что отчеканенные монетки, синевато поблескивали едва затянувшиеся огнестрельные раны. Правая рука, изуродованная и укороченная, выпирала из плеча так, будто сломанная кость неправильно срослась. На левом плече он нес щит с ассегаем, привязанным сыромятным ремешком.

Следом, покачивая бедрами, шла молодая женщина с горделивой осанкой. Черты лица и раскосые глаза делали ее похожей на египетскую принцессу. Пышные груди разбухли от молока – на спине она несла сынишку, надежно привязанного так, чтобы головка не дергалась от широких шагов матери.

Добравшись до берега реки, Базо повернулся к жене:

– Танасе, отдохнем здесь.

Она ослабила узел и перехватила малыша поудобнее. Зажав пальцами набухший сосок, Танасе выдавила из него струйку молока и поднесла к губам сына. Мальчик тут же зачмокал, покряхтывая.

– Когда мы доберемся до следующего поселка? – спросила Танасе.

– Когда солнце будет вон там. – Базо показал на точку посередине между зенитом и горизонтом. – Ты не устала? Мы давно идем, и путь очень далек.

– Я не устану, пока мы не донесем вести каждому жителю Матабелеленда! – ответила она и принялась потряхивать малыша, напевно приговаривая: – Тебя зовут Тунгата, потому что ты будешь искателем. Тебя зовут Зебиве, потому что ты найдешь то, что украли у тебя и твоего народа. Впитывай мои слова, Тунгата Зебиве, как ты пьешь мое молоко. Помни их всю жизнь, Тунгата, и передай своим детям. Помни раны на груди отца и раны на сердце матери и научи своих детей ненавидеть!

Она приложила мальчика к другой груди, продолжая напевать. Наконец ребенок насытился и уснул, склонив головку. Тогда Танасе привязала его себе на спину, они перешли реку и продолжили путь.

До поселка путники добрались за час до заката. В россыпи хижин ютилось меньше сотни людей. Молодую пару заметили издалека – десяток мужчин вышли почтительно приветствовать гостей и проводить их в поселок.

Женщины принесли поджаренные на костре кукурузные лепешки и густую простоквашу в калебасах. Ребятишки прибежали поглазеть на пришельцев.

– Это те самые странники – люди с холмов Матопо, – перешептывались дети.

Когда гости поели, а солнце село, местные жители развели костер. Танасе встала возле огня, молчаливые внимательные слушатели сели в кружок вокруг нее.

– Меня зовут Танасе, – начала она. – Когда-то я была умлимо.

Это имя вызвало приглушенные вздохи удивления.

– Я была умлимо, – повторила Танасе, – но у меня отняли силу духов.

Слушатели тихонько завздыхали и зашевелились, точно сухие листья под порывами ветра.

– Теперь мое место заняла другая, она живет в потайном месте в холмах, потому что умлимо никогда не умирает.

Раздалось одобрительное гудение.