Лучший книжный парень (ЛП)

— В понедельник у него обнаружился какой-то вирус, — говорит она. — Он сказал, что надеется вернуться к этим выходным.

— И с тех пор ты от него ничего не слышала?

— Нет, у нас здесь все под контролем.

Дерьмо. Так что о нем ничего не было слышно уже несколько дней. Разве это нормально для Люка? Не знаю. Я просто подумала, что это он меня наказывает молчанием. Что, если с ним произошел несчастный случай, что, если что-то действительно не так?

— Не думаю, но все же, у него есть здесь запасной ключ от квартиры?

— Нет, а зачем? — я не хочу ее пугать, не хочу показывать, что думаю о худших вариантах развития событий.

— Я, пожалуй, заскочу к нему с едой, но не хочу без необходимости поднимать его с постели.

Я пытаюсь дозвониться до него по дороге в супермаркет, но сразу попадаю на голосовую почту, и очень волнуюсь. Он также не читает сообщения. Я думала, он просто злится на меня, но кто-нибудь вообще его видел? Он болеет один? Когда я подъезжаю к его дому, свет там не горит, и я вижу, что с другой стороны его почтового ящика торчит почта. Я стараюсь не реагировать слишком остро, но я знаю, что иногда у меня есть склонность заполнять пробелы, когда я не понимаю, что происходит. То же самое было, когда Адам ушел, дни и недели поиска ответов, мой мозг думал о худшем.

Что, если у Люка случился сердечный приступ, и он лежит мертвый на полу? Что, если он упал с лестницы и сломал спину? Что, если его ужалила пчела, а оказалось, что у него аллергия?

У меня не осталось другого выбора, кроме как стучать, и стучать, и еще раз стучать.

Глава 32

Люк

Я уже сбился со счета, сколько времени пробыл под водой. Иногда это накатывает на меня, как волна. Я никогда не знаю, когда она унесет меня на дно и как долго я буду оставаться под водой.

Не знаю, из-за стресса на работе, из-за всей этой неразберихи с Карой, из-за того, что я плохо сплю, из-за того, что я с головой ушел в работу в кафе, или просто из-за общего горя, но я разбит. Я вижу себя вне тела, лежащего здесь в жалком состоянии отчаяния, бессильного что-либо с этим поделать.

У меня раскалывается голова. Бух, бух, бух. На мгновение становится легче, затем снова бух, бух, бух. Меня медленно осеняет, что это не моя голова, а моя дверь. Свет выключен, надеюсь, они поймут намек отвалить.

Бух, бух, бух, бух, бух продолжается. И тут я слышу свое имя. Я никого не жду, но этот человек явно знает, кто я. Мое тело скрипит, когда я встаю с кровати и спускаюсь вниз, чтобы открыть дверь. Должно быть, я выгляжу соответствующим образом, потому что Кара ахает, когда видит меня.

Молча впускаю ее. Она сбрасывает туфли и направляется на кухню, а я, собравшись с силами, поднимаюсь по лестнице и возвращаюсь в свою комнату. Не знаю, почему она здесь, и мне на самом деле все равно. Я просто хочу снова уснуть.

— Эй, Люк, — шепчет она, стоя в дверях. — Кэти сказала, что ты заболел, поэтому я принесла тебе кое-что, чтобы поддержать тебя.

Я даже не могу найти слов, чтобы поблагодарить, но от ее присутствия у меня что-то сжимается в груди.

— Все оставила для тебя в холодильнике. Я не знала, что тебе может понадобиться, и поняла, что не знаю никого, кого можно было бы об этом спросить, поэтому купила кучу разных блюд. Там есть свежие фрукты, вкусный хлеб с маслом, куриный суп с лапшой. «Поп-тарты», которые, не знаю, как ты, а я всегда люблю есть, когда болею, и я правда считаю, что они вкуснее всего прямо из упаковки, а не поджаренные, хотя Хэтти говорит, что это преступление против продуктов питания и тостеров. Я также принесла тебе комнатный диффузор с эвкалиптовым маслом на случай, если тебе захочется подышать свежим воздухом, не выходя на улицу. Не знала, простужен ты или нет. Извини, я много говорю.

Бессвязное бормотание Кары — это все, что мне сейчас нужно.

— Тебе нужно что-нибудь еще, прежде чем я уйду?

— Не болею, — прохрипел я из-под одеяла.

— Что?

Я откашливаюсь, когда понимаю, что говорю впервые за несколько дней.

— Сказал, что не болен.

— О, окей. Кэти сказала, что у тебя вирус или что-то в этом роде.

— Солгал.

— Можно мне подойти к тебе? — она принимает мое пожатие плечами за согласие и подходит к моей стороне кровати. Маленький столик отделяет мою кровать от старого потрепанного кресла с откидной спинкой, на котором я часто сижу и читаю. — Можно мне сесть здесь?

Я не отвечаю, но она все равно садится.

— Что происходит, Люк?

— Я не болен. Просто мне грустно.

— Что-то случилось? — спрашивает она. Что-то. Ничего. Всё. Это невозможно объяснить.

— Нет. Просто горюю. Мне просто нужно было пережить несколько дней.

— Все в порядке, я понимаю. Ну, конечно, не совсем понимаю, потому что сама этого не переживала. Но я принимаю это. Твое горе никуда не денется. — Банальности никогда не помогают мне, но ее слова — слабое утешение, и я благодарен, что она не говорит мне, что все наладится.

— Я писала и звонила. Подумала, что с тобой, возможно, что-то случилось.

— Не знаю, где мой телефон.