Лучший коп Мегаполиса (СИ)

Весь пентхауз состоял из большой комнаты и маленькой кухни, напичканных до предела всякой электроникой. Белые потолок и пол, серые стены из мягкой узорчатой плитки, огромное окно вместо четвёртой стены. Возле него лёгкий стол и стеллажи модульного типа, сгруппированные вокруг отличного компьютера последнего поколения. На стене стереоэкран. У противоположной стены низкий прозрачный столик и два эргономичных кресла. В углу комнаты невысокий квадратный помост, заменяющий, видимо, кровать, о чём я догадалась по невысокому подголовному валику. Вот и вся мебель, не считая новейших аудио, видео и ещё бог знает каких систем. На кухне тоже было полно всякой полезной техники, но судя по её первозданной чистоте, она была обойдена вниманием хозяина, за исключением холодильника, плиты и пищевого синтезатора.

Когда я вернулась с кухни, Лонго сидел в кресле и задумчиво разглядывал что-то за окном, хотя там ничего не было видно. Уже совсем стемнело.

— Ну как? — поинтересовался он.

— Великолепно! Есть всё, что мне может понадобиться.

Он встал.

— Если всё-таки чего-нибудь не найдёшь, то поищи в шкафах. Наверняка есть. Дочь управляющего постоянно проявляет заботу и следит, чтоб полки в этом доме не пустовали.

— Хорошо быть красивым мужчиной, а, Лонго? — усмехнулась я.

— Плохо, — возразил он. — Постоянно приходится делать вид, что чувство благодарности мне абсолютно чуждо. Ну, ладно. Сейчас немного передохну и поеду. Вернусь через час-полтора. Надеюсь, мне не придётся ложиться спать голодным.

— Я скорее сама залезу в духовку, чем допущу это! — с жаром воскликнула я.

— Нет, лучше я умру с голоду, — рассмеялся он.

— Где здесь ванна? — тут же осведомилась я, подхватывая свою сумку.

Лонго молча нажал на одну из плиток возле помоста-кровати и рядом образовалась дверь, которая беззвучно отъехала в сторону. Я на ходу поцеловала его и вошла в небольшую аккуратную душевую. Уже закрывая дверь, я увидела, что он пошёл на кухню, и сразу же вспом­нила о десятке банок с пивом, стоявших в почти пустом холодильнике.

Приняв душ, я пожалела, что здесь нет массажёра, но делать бы­ло нечего. На полке в нише лежало белоснежное мягкое полотенце, в котором явно ощущалась нежная душа дочери управляющего. Я растёрлась им, подсушила волосы, потом накинула халат и вышла из душевой.

Лонго стоял у окна с банкой в руках. Услышав мои шаги, он швырнул пустую жестянку в угол, откуда тут же послышалось удовлетворен­ное чавканье утилизатора, и начал расстёгивать рубашку. Обернувшись, он на мгновение замер.

— Нужно было показать тебе душевую перед уходом, — проворчал он и с сумрачным видом прошёл мимо меня. Дверь за ним закрылась, и через несколько секунд я услышала, как зашумела за ней вода. Я рассмеялась.

От нечего делать я начала нажимать на все плитки подряд и обнару­жила, что стенные шкафы занимают почти весь периметр комнаты. Чего в них только не было, начиная с постельного белья и кончая душеспасительной литературой на тиртанском языке. Я читала какие-то приторно-сладкие напутствия для покорителей космического пространства, когда шум воды, наконец, смолк. Лонго появился на пороге со страшно недовольным лицом. Он был в форменных брюках со стрелкой, но выше поя­са совершенно мокрый. Вода стекала с волос на плечи.

— Куда делось полотенце? — осведомился он.

— Ты не заметил, что оно у меня на плечах? Я же не могу ходить без полотенца, если моя грива ещё недостаточно просохла.

— А я не могу идти в участок в таком виде, словно зубами ловил форель.

— Брюки ты всё-таки натянул, — заметила я. — Опасаешься за мою добродетель?

— За свой профессиональный долг, — огрызнулся он и повернулся ко мне спиной.

Я пожала плечами и достала из шкафа ещё одно полотенце. Я пре­красно знала, почему он злится, так как на дверце висело большое зеркало, и я видела своё отражение. Ему нужно было ехать в участок, но он этого не хотел. Я тоже. Я смотрела на его широкую спину, от плеча до плеча перечёркнутую глубоким шрамом, ниже которого кожа бы­ла неровной. Я уже знала, что когда-то в юности он угодил лапы им­ператорской контрразведки и с него сдирали кожу. Мне жутко было по­думать об этом, но сейчас при виде этой огромной отметины я почувствовала, как моё сердце сжимается от нежности и невыразимой тоски. «Никуда ты не поедешь», — решила я, подходя к нему.

Я накинула полотенце на его плечи, а потом обняла его за талию и губами прижалась к спине между лопаток. Моё лицо сразу стало мок­рым от воды и горячим. Он вздрогнул, тело его напряглось и тут же расслабилось. Его ладони легли на мои запястья.

— В конце концов, я мог задержаться в Нью-Сьерра-Мадре до утра, — вслух подумал он.

— Ну, конечно, — прошептала я. — Мало ли что могло тебя задер­жать. Там теперь из-за этой перестрелки чёрт ногу сломит.

Он быстро обернулся и подхватил меня на руки.

— Так и будем считать.

— Пусть так считают в участке, — мягко поправила я.

Он сделал несколько шагов и осторожно опустил меня на помост.

— Не жёстко?

— В самый раз…