Лучший коп Мегаполиса (СИ)

Я не заметила, где и что он нажал, но свет в комнате начал постепенно меркнуть. Да мне уже и не было до этого никакого дела. Погружаясь в сладкую истому, я подумала, что правильно сделала, когда решила поехать на эту чудесную планету.

И тут взвыл зуммер. Лонго издал звериное рычание, и свет снова вспыхнул. Он сидел рядом со мной и с ненавистью смотрел на зависший между полом и потолком, неизвестно откуда появившийся прозрачный шар видеотектора.

— Либо ты его отключишь, либо будешь говорить, — томно мурлык­нула я. На сей раз Лонго не поддался. Он только щелкнул тумблером, выключая изображение.

— Лейтенант Руфах, — как можно спокойнее произнёс он.

— Привет, Лонго! — раздался в комнате молодой весёлый голос. — Это Клайд.

— Я сразу так подумал, — кивнул Торнадо.

— Ты себе представить не можешь, как я рад, что ты вернулся. Как здоровье?

— А что?

— Ничего. Просто мы ждали тебя ещё три дня назад. Что-нибудь случилось?

— Решил немного отдохнуть после госпиталя.

— А, понятно. А почему изображения нет?

— Аппарат барахлит. Завтра вызову техника, — соврал Лонго, ещё больше мрачнея. — Как дела в участке?

— Да как тебе сказать… Ну, приедешь, сам увидишь. Ждём.

— Я сегодня не приеду.

— Что? — в голосе Клайда послышалось такое изумление, что я с трудом удержалась от смеха. Зато Лонго озверел вконец.

— Я сказал тебе, что сегодня не приеду! В участке буду завтра утром! — взревел он. — Что не понятно?

— Всё понятно, мой лейтенант, — спокойно, с достоинством отозвался Клайд. Мне понравилось, как он быстро взял себя в руки. Совершенно невозмутимо он продолжил: — Я могу доложить о срочных делах или это будет лишним?

— Конкистадор… — пробормотал Лонго. — Докладывай, только быстро.

— Один вопрос, — осторожно и вкрадчиво заговорил Клайд. — Ты один?

— Ответ тоже один и другого не будет: не задавай вопросов, ко­торые не относятся к делу.

— В участке всё нормально, — без тени обиды продолжил Клайд.- За исключением двух неприятных дел. Первое: похитили сына банкира Руста.

— Это как-то связано с делом об исчезновении девушек? — дело­вито осведомился Лонго.

— Как ты угадал? Конечно, девушки шли на продажу, а этого придурошного хулигана умыкнули ради выкупа, но почерк один и тот же. Кстати, по девушкам у нас ничего нового.

— Второе?

— Тот маньяк с Киота-стрит…

— Прасан?

— Да, он самый. На суде он отказался от трёх убийств.

— Мерзавец.

— Я с тобой согласен и суд, возможно, тоже, но дело вернули на доследование.

— Так. Пусть этим займется Хорн.

— Может, лучше я?

— Нет. Ты найдешь похищенного мальчишку. Из-под земли мне его достань!

— Мой лейтенант уверен, что этот маленький негодяй под землей?

— Заткнись! — Лонго покосился на меня. — Постарайся, Клайд. Нужно найти ребёнка.

— Они его вернут, — уверенно заявил Клайд. — Только лучше бы не возвращали. Ей-богу, без него в районе спокойнее, и его шайка присмирела.

— Шайкой я потом займусь сам, а мальчика найди. Возьми Ласи и обшарьте всё.

— Ясно.

— В общем, работай, Клайд. До завтра.

— Спокойной ночи, мой лейтенант. Если ты, конечно, собираешься сегодня спать.

Видеотектор чинно проплыл к стене и исчез в ней. Лонго обернул­ся ко мне. Я увидела, что он смеётся.

— Отличный у меня заместитель. Его не проведёшь!

И свет в комнате снова начал меркнуть.

IV

Утром меня разбудил яркий свет. Открыв глаза, я увидела, что прямо за окном ослепительно сияет солнце. Небо вокруг него казалось молочно-белым и лишь на некотором расстоянии становилось бледно-го­лубым. Я посмотрела на Лонго. Он спал сном праведника, и яркие лучи его совершенно не беспокоили, хотя светили прямо в лицо. Голубова­тые блики лежали на густых чёрных волосах и острыми искрами мерца­ли на концах синих ресниц. Я некоторое время с умилением любовалась совершенно неправдоподобной картиной под условным названием «Умиро­творенный Торнадо», потом осторожно поцеловала его в губы и встала.

Было ещё совсем рано, но небесный прожектор делал для меня мысль о дальнейшем сне нелепой. Я быстро приняла душ и отправилась на кух­ню, готовить завтрак. Лонго не сказал мне, когда его разбудить и во­обще нужно ли его будить. Мне хотелось, чтоб он спал как можно доль­ше, так как, судя по всему, ему не часто удавалось выспаться по-хорошему. Но когда я заглянула между делом в комнату, то оказалось, что постель уже пуста, а из душевой доносится шум воды. Ещё на Изумруд­ной я заметила, что Лонго испытывает некоторую слабость к водным процедурам. Для ормийца, которые при массе неоспоримых достоинств, тем не менее, не отличаются особой чистоплотностью, это было необычно и нравилось мне.

К тому времени, как я закончила приготовление завтрака и с под­носом вошла в комнату, он уже стоял перед зеркалом в новенькой форме с поскрипывающей при каждом движении портупеей.

— Доброе утро, — улыбнулся он.

— Доброе утро, дорогой, — кивнула я, ставя на стол поднос. — Только не говори мне, что не пьёшь по утрам кофе.

— Пью, — рассмеялся он, закрывая дверцу шкафа и садясь в одно из кресел. — Особенно если мне его подают в постель.

— Что-что? — изумилась я.