Лучший мир

– …Значит, вы настаиваете, что разворачивать производство привезённого вами турбореактивного двигателя пока не стоит? – скептически уточнил Киров.

– Совершенно верно, – упрямо кивнул слегка вспотевший докладчик. – Серийно производить его мы ещё довольно долго будем не способны. Например, потому, что у нас просто не производится более половины потребных для него материалов! Не говоря уж о технологиях обработки деталей требуемой степени точности. Так что попытка развернуть его производство сейчас будет даже вредной. Потому что, если мы начнём предпринимать какие-нибудь серьёзные усилия по его разворачиванию, информация об этом точно утечёт за рубеж и, несомненно, заметно ускорит работы ведущих технических держав по разработке собственных подобных двигателей. Вследствие чего совершенно не факт, что мы сумеем развернуть производство реактивных двигателей первыми. Просто потому, что эти страны на нынешний, тридцать пятый, год пока технологически более развиты. Так что я рекомендую сначала заняться именно разработкой и налаживанием производства необходимых материалов, а также созданием технологической базы как для исследовательских и опытно-конструкторских работ – испытательных стендов, средств неразрушающего контроля на основе ультразвуковых или рентгеновских излучателей, сверхзвуковой аэродинамической трубы в конце концов, и только потом, когда всё это будет создано, вплотную заняться уже созданием и освоением производства того двигателя, который наши конструкторы смогут разработать на базе привезённого нами Р-95. Потому что полностью повторить его они точно не смогут.

– А столь масштабные изменения в производстве материалов разве не привлекут внимания за рубежом и не заставят их насторожиться? – спросил Бухарин.

– Не думаю, – мотнул головой Ванников. – Производство новых материалов вполне можно объяснить задачами модернизации уже имеющихся поршневых двигателей. Вот, например, в первую очередь вследствие использования более прочных и термостойких материалов к концу сороковых в той реальности, которую мы покинули, удалось достичь ресурса модернизованного варианта нашего АМ-33[67] со взлётной мощностью аж в две тысячи сил, в целых четыреста часов[68]. Да и ту же лицензионную «Испано-Сюизу»[69], производство которой освоили в Рыбинске, с новыми материалами можно будет довольно быстро довести до мощности в тысячу сто, а то и тысячу триста или даже более сил. Причём сохранив вполне приличный ресурс. Турбореактивный же пока следует очень тщательно изучить. Не торопясь и основательно. Причём лучше не в каком-нибудь уже существующем моторном КБ, а в специально созданном и с максимальным режимом секретности. Возможно, даже будет лучше его вообще в живом виде нашим конструкторам-двигателистам не показывать. Все материалы предоставить, а сам двигатель разобрать, изучить, причём с разбором даже неразъёмных деталей и с разрушающим исследованием материалов, а затем ликвидировать. Тем более что самым разумным будет не ограничиваться авиационным направлением, а сразу начать разработки и судовых, и стационарных турбин подобного типа. Для наших турбинщиков это будет ничуть не сложнее, чем для конструкторов авиадвигателей, потому что из всех современных энергетических установок турбореактивный двигатель по конструкции ближе всего именно к судовым турбинам.

– А что с производственной базой?

Ванников пожал плечами.

– Кое-что можно заказать в той же Швейцарии. У нас с ними вроде как вполне себе хорошие торговые отношения. Да и, если ситуация в мире до сорок первого года будет развиваться по тем же, так сказать, лекалам, некоторые станки можно будет получить и в Германии. Ну, в рамках торгового договора, заключённого одним пакетом с Пактом о ненападении. В той реальности, в которой мы были, это сделать вполне удалось. Так что не думаю, что в новом такте расширение списка оборудования составит какие-то серьёзные трудности. Но в Германии это уже для разворачивания серийного производства. Оборудование для опытного – это только Швейцария. Или США.

Сталин прошёлся по кабинету, попыхивая трубкой, после чего развернулся и бросил задумчивый взгляд в окно.

– И когда же, вы считаете, наступит момент разворачивания этого самого серийного производства?

– Не ранее тридцать девятого года, – вздохнул Ванников, – а скорее даже и конец сорокового. Потому как работы там ещё столько, что ух…

– Хм, хорошо, нам понятна ваша позиция. Теперь давайте по атомному оружию…

Чего рассказать по атомному проекту, у Бориса Львовича было. И много. Как-никак, именно атомный проект являлся одной из главных задач, которые были поставлены перед уходом в будущее. Что именно Сталин и сотоварищи знали по этому вопросу, Ванников не представлял, но, как видно, не слишком много. Потому как уже очень скоро после того, как он начал заниматься этим делом, ему стало понятно, что надежды Сталина, который его и инструктировал по данному вопросу, совершенно точно не оправдаются. И вот теперь ему предстояло убедить в этом самого Иосифа Виссарионовича…