Лучший мир. Явор

— Они сзади, на холме, — крикнул Ромка, вскакивая с места. Ему только что пришло сообщение от Оритии о трех игроках, которые смогли переплыть ров с обратной стороны холма…

«ВНИМАНИЕ! Вы погибли и отправились на перерождение к алтарю возрождения, расположенного на кладбище близ города Шерп. До возрождения осталось 10, 9, 8…».

Ромка горько улыбнулся, так как сумел заметить игроков, показавшихся на склоне холма, но серьезная разница в уровнях не дала ему шанса поучаствовать в бою. Три стрелы, почти одновременно пронзивших грудь, тут же отправили его на перерождение.

Радовало одно, по совету Олега, он сменил точку привязки при возрождении и после воскрешения окажется на своей территории, а не там, где его ждет тюрьма.

«ВНИМАНИЕ! Второй тур турнира окончен. Ваша команда заняла первое место (личный зачет — 8 место). Вы получаете 15 рейтинговых очков, с учетом ранее полученных четырех очков, количество ваших рейтинговых очков составляет 19. Суммарное количество рейтинговых очков за два тура — 48. Ваша позиция в общем рейтинге — 6.

Награда за первое место в туре — кольцо «Вождь троглодитов».

Для дальнейшего участия в турнире, Вам следует завтра прибыть на остров к 19.00 по Берлинскому времени».

— Ничего себе, — вслух удивился Рома, прочитав уведомление. — Это как Орития смогла со своим уровнем справиться с такой кучей головорезов?

«ВНИМАНИЕ!!! Вы должны покинуть территорию кладбища в течение минуты, в противном случае вы вновь погибнете, потеряете очки, набранные на уровне и сможете возродиться только через 1 час».

— Да понял я, зануда, — пробубнил Ромка и отправился к выходу с кладбища.

Глава 12

Пятиметровая стена тянулась вдоль побережья, в нескольких шагах от дороги, поэтому дорога большую часть светового дня находилась в прохладной тени и лишь тогда, когда солнце переваливало далеко за зенит, ускоряя свой бег, чтобы окунуться в океан и окончательно скрыться за горизонтом, именно в этот промежуток времени она превращалась в филиал преисподней. Каменные плиты, из которых была сложена дорога, нагревались до такой температуры, что подошвы сандалий начинали дымиться, а разгоряченный воздух, подобно дыму, тянулся к небу, колышась и преломляя реальность.

Непонятно по каким причинам, но телепорт открылся не возле Сторожевой Башни, а в двухстах метрах от нее, почти у самого уреза океана.

— Мора милосердная, — взмолился Арман, моментально вспотев в своем черном кожаном плаще. — Я здесь долго не выдержу, лучше в снега и холод, чем под палящее солнце Ньясы. Я немедленно возвращаюсь в Валоронблуд, — на лбу вампира выступил пот, и даже невооруженным глазом было видно, как тяжело он переносит палящее солнце, не смотря на широкополую шляпу и зонт, который держала над ним Трагедия.

— А как же я? — изумился Олег. — Как я без тебя вернусь на Ереб.

— Вон, — сомлевший от жары Арман кивнул на Драму. — Он останется с тобой. На вот, — де Годар протянул молодому человеку свиток телепортации. — Как пользоваться знаешь…

— Прочитать заклинание…

— Нет, сделай себе копию, а этот верни мне.

— Ладно, — Олег быстро сделал несколько копий свитка и вернул оригинал герцогу.

— До встречи, мой друг, — через несколько секунд Арман исчез в арке портала вместе с Трагедией.

— И что мне с тобой делать? — задумчиво глядя на телохранителя Армана, задал вопрос молодой человек. — Не тащить же тебя, в самом деле, в Башню.

— Я тебя здесь могу подождать, — предложил Драма.

— На такой жаре?

— Хорошая погода, тепло, — пожал плечами Драма. — Я пока искупаюсь и позагораю…

— Позагораешь? — изумился Олег, глядя на кожу гобэльфа имеющую светло-зеленоватый оттенок.

— Да, — Драма улыбнулся, показав ряд крупных, белых зубов. — Моя кожа под действием солнечных лучей меняет свой цвет с бледно-зеленого на…

— … на коричнево-зеленый?! — предположил молодой человек, но Драма отрицательно покрутил головой.

— На оливковый.

— А, ну-да, — ухмыльнулся молодой человек. — Разница очень большая…

Уйдя в режим «скрытности» Олег быстро преодолел расстояние до башни и замер в нерешительности у широкой металлической двери. Приложив ухо к дверному полотну, он чертыхнулся, при желании, на двери можно было сварганить яичницу, настолько она раскалилась.