Лучший мир. Пробуждение

— А судьи кто? — хоть его слова были и произнесены почти шёпотом, они прозвучали достаточно громко, чтобы их могли услышать даже на заднем ряде кресел. В зале суда стало ещё тише. Тишина стала звенящей и все с изумлением и опаской воззрились на Эколога. — Итак, — неожиданно громко произнес он, нарушая безмолвие. — Моему подзащитному пять лет. Отец ушёл из семьи почти два года назад. Мать пристрастилась к алкоголю и лёгким наркотикам. Ребенок от ненавистного мужа отошел на второй план. Мальчик недоедает, ходит практически в обносках, в том, что ему отдают сердобольные соседи и знакомые… — Эколог замолчал, ещё раз внимательно посмотрел на лица присяжных, оценивая, насколько они прониклись услышанным, и продолжил. — Детский сад «Ромашка» в маленьком городке, где-то в глубинке, старшая группа, завтрак. Обвиняемый не ужинал, так как мать, находясь в состоянии алкогольного опьянения, совершенно забыла о нём. Перед ним ставят тарелку с манной кашей, и он накидывается на неё, на эту кашу с комочками, как оголодавший лев на трепетную лань. Он не жуя глотает клейкую массу, которую кто-то нагло называет кашей, но ему плевать, потому что он хочет есть! Растущий организм требует еды… Звонкий подзатыльник! Удар, нанесенный пятидесятилетней, сто килограммовой воспитательницей за то, что он начал есть до того, как она ему это позволила. Ребенок ударяется зубами о край тарелки. Боль! Слёзы! Выбитые передние зубы и кровь! Кровь, которая смешивается в тарелке с кашей. А знаете, что самое обидное? Его выволакивают из-за стола и ставят в угол. Всем плевать на то, что у него изо рта течет кровь, потому что за него некому вступиться! Да ему и самому, если честно, в этот момент плевать на кровь, боль, выбитые зубы и публичное унижение! Он переживает из-за того, что сладкий чай и кусок булки с маргарином ему сегодня не достанутся…

— Протестую, ваша честь! — выбрав момент, подал протест Кетцалькоатль, апеллируя к судье. — Описываемые события не имеют никакого отношения к случившемуся.

— Не спешите с выводом, обвинитель, — состроив недовольное лицо, ответил Эколог. — Я же вас не перебивал, когда вы вещали об эфемерном светлом будущем.

— Протест отклонен, — недолго поколебавшись, судья принял сторону Эколога. — Защитник, продолжайте вашу речь.

— Обвиняемому восемь лет, второй класс обычной общеобразовательной школы. Мой подзащитный плохо учится, потому что сразу после школы он, в отличие от своих одноклассников, идет не домой, чтобы после вкусного и сытного обеда сесть за выполнение домашнего задания. Нет, он обходит все окрестные помойки, собирая всё, что можно сдать в пунктах приема и получить хоть какие-то деньги на пропитание, потому что матери на него абсолютно наплевать. У неё совсем другие желания и чаяния, а ребенок лишь обуза! Изгой! Обвиняемый становится изгоем. Неопрятный, недалекий, физически недоразвитый из-за недоедания и постоянных побоев от сожителей матери, он всё своё время проводит один. Вокруг него стена отчуждения, никто не хочет общаться с таким, как он. И так на протяжении всего обучения в школе и ПТУ! Восемнадцать лет. Армия! Прекрасное время для моего подзащитного, кровать с постельным бельем, баня раз в неделю, и, о чудо, трехразовое питание. И всё бы хорошо, если бы не дедовщина! В отличие от остальных, он, слабый и низкорослый, не способен дать отпор более сильному, наглому и уверенному в себе солдату. Над ним издеваются, его принуждают выполнять грязную работу, его уничтожают как личность! Но он преодолел и это препятствие на своем жизненном пути, которое перед ним возвела судьба-злодейка. Он не разрядил рожок автомата в обидчиков, он не жаловался командиру. Он стойко сносил все тяготы и лишения воинской службы…

— Я протестую, ваша честь, причем здесь это? Вот это вот всё, оно нам зачем? — вновь не выдержал Кетцалькоатль.

— Давайте выслушаем адвоката до конца, — предложил Дениз, насмешливо глядя на прокурора. — Может быть, тогда мы сможем понять, к чему защитник приводит жизнеописание своего подзащитного. Господин адвокат, продолжайте.