Лучший шпионский детектив

Получив известие о теракте в церкви, где только что было венчание, Сергей поставил на уши всю свою службу безопасности, тем более, что его дочь в этот момент была там. Он приехал в Тамарину квартиру в состоянии крайней дисфории и наорал на Марину, выплеснув все свои эмоции, испуг за дочь, гнев за сокрытие венчания с Андреем. Марина зарыдала. Он хлопнул дверью и ушел.

Свадьба Тамары и Генриха еще продолжалась, а весь город уже стоял на ушах. Главное, было непонятно, откуда этот сумасшедший взял боевую гранату. После работы с несколькими психологами удалось установить, что хлопушки и гранату ему дала женщина с каким-то дефектом лица. Васятка показывал на щеку и морщился, потом стонал и плакал. Началась проверка всех воинских частей, полиция делала рейды по близлежащим домам. Непонятен был и мотив — это был теракт, попытка запугать священника, разрушить храм, убить прихожан или вообще какая-то нелепая случайность. Все было покрыто мраком.

Похороны Андрея организовал Сергей. Людей было много. Его отпевали в храме и священник, который его и венчал, произнес великолепную речь о том, что это была смерть настоящего христианина — «жизнь свою за други своя». Однако Марина не слышала этой речи. Она сидела, запершись в своей комнате и никого не пускала. Ей никогда в жизни не было так тяжело. Мир будто рухнул, и опустилась тьма. Не было ни лучика, ни просвета. Не было выхода. А каждый день начинался с боли. Душевной боли. Самой сильной на земле. Всю ее можно было заключить в три слова: «Андрея больше нет». Как можно было жить без него? Но солнце садилось и вставало, дыхание не прекращалось, периодически нужно было пить и даже есть. Все это было лишним и ненужным, но оно было.

Тетка не находила себе места. Она металась, как дикая кошка в клетке. Генрих — его родственники — Марина — Сергей — Трошин… И так по кругу, пока, наконец, ей не удалось переложить немецких родственников, которые требовали экскурсий и развлечений, на Сергея и Генриха. Это была хорошая идея. Серега составил план, нашел микроавтобус, оплатил экскурсовода, а Генрих возглавил делегацию.

Трошин опять настаивал на поисках женщины-убийцы с уродливым лицом. Тогда Тамаре пришла в голову мысль поискать эту женщину в косметологических клиниках.

— Наверняка, она хоть раз консультировалась о возможности пластики лица. Вот и нужно показать ее фоторобот.

— Вы правы. Я займусь этим. Дело вашей племянницы, которая теряет женихов, а теперь и мужа, весьма запутанное… У меня ощущение, что мы имеем дело с каким-то Макиавелли.

— Я поняла вас. Пока еще помню историю… Основная цель- выгода и сила, цель оправдывает средства, а моралью можно пренебречь.

— Вы хорошо разбираетесь в истории. Самоуверенность, смелость и гибкость и никакой морали.

Однако ни в одной клинике города найти женщину с таким лицом не удалось. Троепольский атаковал тетку визитами, поскольку Марина не выходила. Он приходил один, иногда в компании с Инной и Игорем. Всегда с цветами. Часто пел на гитаре, пытаясь выманить Марину на кухню. Генрих полюбил его пение и обещал устроить ему концерт в Гамбурге. Его родственники, наконец, вернулись на родину.

Дни проходили, а Марина не выходила из дома. Все было пустым, безжизненным и серым. С отцом она не разговаривала совсем. С теткой только в виде слов «да» и «нет». Так прошел январь, потом и февраль. Марина не хотела никого видеть. Следствие, как обычно, зашло в тупик. Основных версий было несколько. Первая версия — покушение на священника. Вторая — попытка уничтожить храм, потому что земля в этом месте была очень дорогой, рядом были коттеджы элиты. Трошин уперся в невероятную версию, что кто-то сознательно убивает женихов единственной дочери олигарха Дегтяренко. Тамара тоже начинала склоняться к этой версии, но найти женщину со шрамом на лице в миллионном городе очень сложно. Они с Сергеем предпринимали все возможные и невозможные попытки вывести Марину из депрессии. Это были психиатры, психологи, психоаналитики и даже экстрасенс. Но Марина не хотела с ними общаться. Отец дважды предлагал путевки в теплые страны. Нашел обучение для интернов в Англии, в престижной клинике Лондона. На все это был один ответ. Нет. Но вот, в конце февраля, приехала мать Андрея — Вероника Ивановна. Она передвигалась плохо с помощью бадика, очень болели суставы. Тамара с Генрихом упросили приехать ее и помочь.

— Здравствуй, Мариночка! — сказала Вероника Ивановна.

— Здравствуйте!

Они обнялись и долго сидели на кровати Марины, обливаясь слезами.

— Как Борис? — спросила Марина, наконец.

— Плохо. Он опять запил. А мне итак тяжело на душе, и выходить тяжело. Даже за хлебом сходить не могу.

— Я буду вам покупать хлеб и все, что нужно. Простите, что я даже не позвонила вам. Я… Не знаю, со мною что-то не так. Но это пройдет. Обещаю.

— Конечно, приезжай как-нибудь.

— Да, обязательно. Завтра приеду. Я буду помогать вам. И суставы. Я думаю, можно отправить вас в Германию. Туда, где лечился Андрей.

Она опять зарыдала.

— Не надо, Марина. Ты молодая, еще выйдешь замуж.