Лучший телохранитель – ложь

— Не только. Она пребывает в ступоре, что, вероятно, является результатом перенесенного шока. Мы собираемся провести магнитно-резонансное исследование и сделать еще ряд тестов. У нее ослабленная моторная реакция. Похоже, что она не в состоянии адекватно реагировать на внешние раздражители. Там, где требуется ее участие или взаимодействие, она не способна к этой работе. Как я сказал, скорее всего, это временно, но пока является абсолютным фактором. Если нужно, я готов предоставить вам письменное заключение.

— Да, если вам не сложно, — согласился Гарри, — это может понадобиться.

Доктор сделал запись на своей дощечке.

— Сейчас она вообще ни с кем не общается. Мы не можем вытянуть из нее ни одного слова. Офицеры, которые ее привезли, тоже говорят, что не могли с ней общаться.

— Мы можем на нее посмотреть? — спросил я.

— У нее есть здесь какие-то родственники?

— Нет, — ответил Гарри. — Ее близкие люди сейчас — это мы. Ее семья находится в Коста-Рике. У них нет ни американских виз, ни финансовых возможностей для того, чтобы приехать сюда.

— Это плохо. Иногда в подобной ситуации могут помочь члены семьи, когда они общаются с пациентом. Сейчас она находится под воздействием успокоительных средств умеренного действия. Мы привезем ее сюда ненадолго. Держитесь спокойно. Старайтесь находиться на одном месте, избегайте лишних движений. У вас всего две минуты, не больше. И не забывайте, что она вас не услышит. Она может узнать вас в лицо. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Он вывел нас из комнаты и проводил через коридор мимо множества огороженных ширмами больничных коек, некоторые из которых были пусты, на других лежали пациенты.

За женщинами-заключенными, одетыми в синие тюремные комбинезоны, прежде чем они снова смогут вернуться в тюрьму, наблюдали трое охранников.

— Сколько раненых из автобуса было доставлено сюда? — спросил Гарри.

— Восемь.

— А сколько было отправлено в другие больницы? — поинтересовался я.

— Ни одной. Выживших было всего восемь человек. Погибло семнадцать, не считая водителя и охранника, а также нескольких нападавших. Полное безумие, — добавил доктор.

— Именно, — согласился я.

Через несколько шагов он указал нам рукой направление, будто регулировщик движения на дороге:

— Пожалуйста, подождите здесь одну минуту.

Он подошел к мужчине в серых свободных брюках, рубашке, галстуке и поношенном синем блейзере, который топорщился на поясе там, где висела кобура с пистолетом, и перебросился с ним несколькими фразами.

Мужчина располагался вблизи одной из кроватей, огороженных ширмой с задернутыми занавесками. Поговорив с доктором, он посмотрел на нас внимательным изучающим взглядом. Охраннику было за пятьдесят, он не вошел в число тех немногих, кому удалось сделать карьеру в его ведомстве. Наверное, он мало чем выделялся из числа своих сверстников, но ширина его плеч сразу же отбивала желание схватиться с ним врукопашную. Продолжая смотреть на нас, мужчина медленно жевал жвачку.

— И кто это такой, как ты думаешь? — пробурчал Гарри. — Парень в обувке от Cat’s Paw на толстой резиновой подошве. Я думал, эта модель вот уже несколько лет не выпускается.

— Да нет, они просто продали компанию службе американских инспекторов полиции, — поделился и я своими наблюдениями.

— Как думаешь, этот человек пытается работать под прикрытием?

— Нет. Думаю, что этот номер Райтаг поручил кому-то другому.

Гарри вопросительно хмыкнул.

— Посмотри, можем ли мы получить список семнадцати женщин, погибших в автобусе, потом сравни его с записями в суде, касающимися нерассмотренных уголовных дел и тех дел, по которым был вынесен приговор. Моя догадка состоит в том, что мы найдем одно имя из списка в автобусе, на которое в суде нет дела. Либо коронер внезапно недосчитается одного трупа в соответствующем списке.

— Подруга Кати из автобуса, — догадался Гарри.

— Угу.

Доктор поманил нас пальцем к себе. Он прошел через раздвинутые занавески. Туда же проследовали и мы с Гарри. Инспектор шествовал за нами.

Гарри начал поворачиваться, чтобы попросить всех удалиться и тем самым не мешать беседе клиентки с адвокатом, но я придержал его за запястье и указал вниз.

— Сегодня мы ни о чем не сможем переговорить по секрету, — прошептал я, кивая в сторону кровати.

Катя лежала на спине. Простыня была натянута до уровня груди. Глаза девушки были полуоткрыты. Во взгляде этих мерцающих глаз смешались шок и действие успокоительного. Лицо Кати было таким же белым, как простыни. Не оставалось сомнений, что сегодня и в ближайшие дни она ничего не вспомнит и никого не узнает.

Я медленно подошел к кровати и посмотрел на молодую женщину. Ничто в ней сейчас не напоминало ту оживленную беспечную девушку, которую я встретил когда-то, раздумывавшую над гроздью бананов в Дель-Маре. Всего за три месяца произошедшие события сумели выбить из нее жизнь и оставить от Кати лишь оболочку того, что было раньше.

Я дотронулся до ее руки, лежавшей поверх простыни. Она была холодна как лед. Я поднял ее руку и подержал в своих ладонях, пытаясь согреть.