Luftwaffe-льники

Лично мне наиболее достоверной видится другая причина, по которой Олесь Потыну вышел сухим из воды, а Виктор Копыто остался живым и здоровым. Ответ прост и незатейлив: «Бог, Витю любит!»

А вместе с ним возлюбил и Олеся Потыну.

40. Гарнизонный караул

45-е классное отделение впервые заступает в гарнизонный караул. В казарме ажиотаж. Все усиленно готовятся. Еще бы, гарнизон – это не внутри училища, где замкнутый микромир дружелюбных ВВС. Где все свои. Пусть надоевшие хуже горькой редьки и противно-отвратные, но такие родные. Свои!

Если сложилось, что ты сидишь в камере на училищной гауптвахте, то будь спокоен, тебе не дадут пропасть. В это время твой соплеменник пишет под копирку пропущенные лекции. А курсанты из состава караула усиленно подкормят и обеспечат возможность поспать в неурочное и запрещенное для сна время. Причем, это будут совершенно посторонние парни. Не из твоей роты. И даже не из твоего батальона. Но, тем не менее… Свои!

Потому как всем известна прописная истина: «Сейчас охраняешь ты, а завтра охранять будут уже тебя!» И наоборот. Круговорот курсантов в карцере –  процесс бесконечный и хаотичный, как броуновское движение.

И местное начальство пусть не подарочек, но все же свое, родное. Из ВВС! А в ВВС, будет вам всем известно, самые демократичные и воспитанные офицеры, деликатные и терпеливые, а местами душевные и сентиментальные. Их отношение к младшим по возрасту и званию почти семейное. Даже шутливые оскорбления и бесконечные шпыньки, отпускаемые в наш адрес, и те безобидные и абсолютно беззлобные. Так, больше для приличия. Ради порядка.

Гарнизонный караул – что-то новое, еще неизведанное и нам немного волнительно. В гарнизоне все иначе. Гарнизон – враждебная территория, где дислоцирована огромная масса военных училищ, воинских частей, рыскающих патрулей, зверей-краснопогонников и недружественных ракетчиков. А еще на территории гарнизона есть логово самых страшных и беспощадных отморозков – офицеров комендатуры, которые люто ненавидят любое послабление в воинской дисциплине. Даже самое незначительное отступление от требований статей Общевоинских Уставов расценивают как предательство и гарантированный повод для длительного ареста.

Для офицера комендатуры любой среднестатистический курсант – это пока еще неразоблаченный и непойманный потенциальный нарушитель воинской дисциплины, почти изменник Родины, самое место которому на гауптвахте. А еще лучше – в дисциплинарном батальоне.

И если у этого олуха погоны на плечах с голубым просветом и золотистый пропеллер в петличках, то значит, он вдвойне опасен. Ибо вольнодумец он. Особь, не обремененная фундаментальными знаниями об устройстве большой саперной лопаты. Организм, не познавший красоту монолитного пешего строя и гармонию двенадцатичасового марширования на плацу под бравурные марши в исполнении духового оркестра.

В принципе, офицеры комендатуры в чем-то, наверное, правы. Ну не занимаются такой ерундой в ВВС. Некогда нам! Есть другие дела. Более важные и нужные на наш взгляд, выпуклый как штурманский блистер. Нас учили всегда думать, обстоятельно учитывая все тонкости и нюансы. Заставляли старательно читать электрические схемы, скрупулезно распутывать хитросплетения проводов и трубопроводов, быстро и правильно принимать единственно правильное решение. Сохранять личную индивидуальность для успешного решения задач, от которых зависит человеческая жизнь. Зависит жизнь экипажа, наконец. Все наши действия досконально осознаны. Интеллект всегда наготове. Более того, он просто есть. Присутствует интеллект и все тут.

Отбирают в ВВС строго и кропотливо, при условии наличия этого самого интеллекта. Ибо люди в авиации никогда не считались расходным материалом. «Пушечное мясо» – это не о нас. В идеале, выпускники училища ВВС должны быть продуктом штучного производства. Потому как земля одинаково твердая для всех! И ошибок не прощает. Самолет, в отличие от сломавшегося танка, на обочину дороги не припаркуется. Он рухнет на головы случайным прохожим, качественно перепахав пару гектаров земли. Почувствовали разницу?

Даже обращение к военнослужащим в авиации строго уважительное. Всегда по имени-отчеству независимо от возраста и звания. Общение без показного паркетного шарканья. Без громкого щелканья каблуками. Без подобострастного взывания к чинам и регалиям.

Поэтому в искреннем рвении офицеров гарнизонной комендатуры всегда присутствовало страстное желание гноить его, соколика сизокрылого, в недрах свободолюбивого ВВС взращенного! И обязательно с тройной энергией. А все почему?

 Летать этот мерзавец, возможно, когда-нибудь сможет и станет. Свысока на весь мир, сволота улыбающаяся, смотреть будет. Включая на всех нас, на сырой земле остающихся… и в том числе, на меня, любимого. Он что себе позволяет? Думает, лучше меня?! Ишь чего возомнил, паскуда! Фас его! Трави, пока не ушел! Если нам суждено по земле ползать, то летать в синем небе – крамола. Контрреволюция! Измена!