Luftwaffe-льники

Но Бог Витю любил! Неожиданно тело Копыто зашевелилось. Витя открыл глаза и сел. Он поднес руку к левой щеке. Прикоснувшись, немного скривился и сразу отдернул. Мы увидели немного крови на его пальцах.

Оживший Витя энергично поклацал зубами. Поплямкал языком. Повертел головой, с удивлением оглядывая замерших сослуживцев, которые смотрели на него, как на привидение. Копыто еще раз осторожно покрутил головой. Послушал, как легонько щелкнули шейные позвонки, и бодренько вскочил на ноги. Изумленные очевидцы чудесного воскрешения бросились к нему.

Факт остается фактом, но произошло очередное чудо. Где-то наверху в небесной канцелярии посчитали, что такой замечательный пацан как Витя, рановато собрался переезжать в мир иной. Не по графику! Без предварительной заявки и согласования. Не готовы в загробном мире к такому счастью. Не выдержит их райская гармония и благочестивая умиротворенность внепланового прибытия столь редкостного и безбашенного раздолбая. Вероятно, на небесах почитали за благо повременить с грядущим событием наступления всеобщего хаоса и единогласно решили оставить Виктора Копыто в пределах Земли на радость и развлечение нам, любезным. Наслаждайтесь-ка ребятки сами, а нам такой подарочек без надобности.

То, что Витя отклячил нижнюю челюсть и широко раззявил рот, спасло ему жизнь. Удивительно, но пуля вошла исключительно точно в раскрытый рот. Более того, во рту курсанта Копыто пуля продвигалась исключительно аккуратно, почти ювелирно, не задев ни губы, ни зубы, ни язык.

Так как Витя находился к Олесю немного под углом, то и вышла летящая пуля исключительно через середину левой щеки, оставив небольшую сквозную ранку с чуть-чуть рваными краешками, которая почти не кровоточила. Непостижимо! Чудо! Фантастика!

В расположение роты скоропостижно прибыли мрачный Пиночет, дежурный по училищу полковник Пупкин и добродушный на вид, вечно улыбающийся майор-«особняк». Всех очевидцев данного происшествия загнали в ленинскую комнату, где мы дружно настрочили рапорта о степени своего участия или неучастия в «кровавых событиях».

Пиночет в коридоре жестоко «порол» Нахрена. Он нисколько не ограничивался в использовании крепких выражений из богатого арсенала могучего русского языка. В основном из обширного раздела нелитературной и непечатной составляющей. Через неплотно закрытую дверь было видно, как Вова Нахрен разводил руки в разные стороны и жалко оправдываясь, сильно хлопал ладонями по ляжкам. Создавалось впечатление, что капитан собирается взлететь.

Вскоре прибежали начальник медслужбы училища и фельдшер с чемоданом лекарств. Они долго и растерянно осматривали Витю Копыто, не веря глазам и рассказам очевидцев, при каких обстоятельствах состоялось ранение.

В это время неунывающий мудак Витя (иначе не скажешь) развлекался тем, что набирал полные легкие воздуха. Затем, плотно сомкнув губы и раздувая щеки, выпускал этот самый воздух через аккуратную дырочку в левой щеке. Болевых ощущений или какого-либо дискомфорта курсант Копыто не испытывал, а пошалить хотелось. Даже сейчас. Настроение было замечательным. Претензий к Олесю не имелось. А брать в голову негатив Витя не считал нужным. Единственное, что его беспокоило, не будет ли через «нештатное» отверстие вываливаться пища и выливаться компот? Идиот!!!

Обескураженные медики забрали Виктора в медсанчасть, где наложили один-единственный стежок хирургического шва на щеку. Смазали ранку зеленкой. Воткнули под лопатку укол от столбняка. И оставили на амбулаторное лечение. Или понаблюдать за психикой, как знать?!

Отцы-командиры внимательно изучив письменные и устные показания очевидцев смертоубийства с последующим воскрешением, назначили замену в состав караула для раненого Копыто и «виртуозного снайпера» Потыну, благоразумно рассудив, что давать Олесю автомат на ближайшие сутки – безумие!

Сутки караула прошли в общей нервозности и в пугающем неведении. Все парни переживали за Олеся Потыну. Мы уже знали, что Виктор жив, здоров и через пять-шесть дней, когда шов окончательно затянется, его вернут из медсанчасти в лучшем виде. А вот судьба молдаванского «боевика-террориста» была весьма туманна. То, что его не посадили на училищную гауптвахту и не передали для ареста в «заботливые руки» военной комендатуры для задушевных бесед с прокурором, наводило на различные мысли. Чаще, невеселые.