Луг

– Я не обещаю большего, чем могу сделать, – отвечает продюсер. – Обещаю только попытаться. Есть шансы, что дело пойдет. Фильм получится отличный, это ясно. Мы можем снять его целиком здесь, на лугу, хоть десять вариантов. И фабулы искать не надо. Вы ее сами создали. Вы и есть фабула. Остается только посадить за работу несколько сценаристов. Хороших сценаристов. Пусть даже будет короткометражный фильм, двухчастевка, минут на двадцать, – этого достаточно, чтобы показать, как все страны и города здесь опираются и подпирают друг друга. Идея мне по душе, очень по душе, честное слово. Такой фильм можно демонстрировать где угодно и кому угодно, и он всем понравится. Никто не пройдет мимо, слишком в нем много будет заложено.

– Радостно вас слушать, когда вы вот так говорите.

– Надеюсь, я и впредь буду так говорить. Но на меня нельзя положиться. Я сам на себя не могу положиться. Слишком поддаюсь настроению, черт возьми, сегодня – одно, завтра – другое. Может быть, вам придется колотить меня по голове этим вот молотком, чтобы я помнил.

– С удовольствием, – говорит Смит.

– И если мы действительно затеем съемки, – продолжает продюсер, – то вы нам должны помочь. Кто лучше вас знает все эти макеты! Мы будем вам благодарны за все предложения. Ну а после съемок – уж тогда-то вы не станете больше возражать, если мы снесем остальное?

– Тогда – разрешу, – отвечает сторож.

– Значит, договорились. Я отзываю рабочих – и посмотрим, что выйдет. Завтра же пришлю операторов, пусть поглядят, прикинут. И сценаристов пришлю. Потолкуете с ними. Черт возьми. Сделаем, справимся! – Дуглас поворачивается к воротам. – А пока орудуйте молотком в свое полное удовольствие. Бр-р, холодно!

Они торопливо идут к воротам. По пути старик находит ящичек, где лежит его ужин. Он достает термос, встряхивает.

– Может, выпьем, прежде чем вы уедете?

– А что у вас? Тот самый амонтильядо, которым вы так хвастались?

– Тысяча восемьсот семьдесят шестого года.

– Ну что ж, пригубим.

Термос открывают, горячая жидкость льется в крышку.

– Прошу, – говорит старик.

– Благодарю. Ваше здоровье. – Продюсер пьет. – Здорово. Чертовски здорово!

– Может, он больше похож на кофе, но я клянусь, что лучшего амонтильядо еще никто не пил.

– Согласен.

Они стоят под луной, окруженные городами всего мира, пьют горячий напиток, и вдруг старик вспоминает:

– А ведь есть старая песня, она как раз подходит к случаю, застольная, кажется… Все мы, что живем на лугу, поем ее, когда есть настроение, когда я все слышу и ветер звучит как музыка. Вот она:

Нам всем домой по пути,
Мы все заодно! Мы все заодно!
Нам всем по пути, домой по пути,
Нам незачем врозь идти,
Мы будем всегда заодно,
Как плющ, и стена, и окно…
Они допивают кофе в Порт-о-Пренсе.

– Эй, – вдруг говорит продюсер. – Осторожно с сигаретой! Так можно весь мир поджечь!

Оба смотрят на сигарету и улыбаются.

– Я буду осторожен, – обещает Смит.

– Пока, – говорит продюсер. – Сегодня я бесповоротно опоздал на вечеринку.

– Пока, мистер Дуглас.

Калитка отворяется и затворяется, шаги стихают, лимузин ворчит и уезжает, освещенный луной, оставляя города на лугу и старого человека, который стоит за оградой и машет на прощание рукой.

– Пока, – говорит ночной сторож.

И снова лишь ветер…