Лугару (СИ)

Распустив перед зеркалом волосы, Зина долго на себя смотрела, пытаясь словно бы принять свое лицо, узнать его заново, найти привлекательные черты. А в полумраке комнаты пламенели яркие цветы, как капли свежепролитой человеческой крови — артериальной…

Ровно в двенадцать она стояла возле парадной Евгения. День был пасмурным, и это хмурое отражение реальности как нельзя больше соответствовало состоянию ее души. Дверь парадной была заперта на ключ. Как войти? Зина остановилась в нерешительности. Звонков у двери не было.

Неужели Евгений ее не ждал? Было понятно, что обитатели парадной спускаются в нужное время и отпирают двери своим гостям. Евгений не отпер. Почему? Что случилось?

Но раздумья Зины оказались недолгими. Очень скоро дверь дрогнула, выпуская уже знакомую ей парочку — девочку с собакой. Но в этот раз собака выглядела совершенно иначе — и что это был за вид!

Остановившись на пороге, она, категорически отказываясь его переступить, жалобно заскулила и прижалась к ногам хозяйки. Девочка попыталась потянуть поводок, вытолкнуть собаку наружу — тщетно. Пес только жалобно скулил и пятился назад, выражая всем своим видом страшный испуг. Если бы Зинаида была склонна к художественным описаниям, она описала бы его состояние как «первобытный ужас». Глаза собаки слезились, словно ничего не различая вокруг. У девочки тоже выступили слезы.

— Добрый день! Что случилось? — Зина быстро подошла к ним.

— Не знаю… — едва не плакала девочка, — и никто не знает. Но после вчерашнего вечера он такой.

— Не хочет выходить на улицу? И выглядит так, словно его кто-то очень сильно испугал?

— Ну да. Папа тоже сказал, что он сильно испуган. И еще папа сказал, что если и сегодня такое состояние не пройдет, придется приглашать ветеринара.

— Это правильно. Вдруг он заболел?

— Но отчего? Все же было в порядке! Вы же сами вчера видели!

— А как это случилось? Что произошло, когда он стал таким? — Зина по профессиональной привычке стала задавать вопросы.

— Да ничего не случилось. Я не знаю! Вчера вечером, уже после вас, поздно было, мы решили пойти на прогулку — с ним и с папой. Но папа немного задержался, он разговаривал с соседкой. Поэтому мы вдвоем стали спускаться по лестнице, чтобы подождать папу уже на улице, возле парадной. И вдруг… Вдруг он как завизжит! — Кивнула она на пса. — Стал пятиться назад. Скулить. Приседать на задние лапы. А потом пулей помчался наверх, домой. А дома забился под диван! Он никогда так не делал, представляете? Там же тесно! Как он вообще поместился? Мы хотели его вынуть. Но он так жалобно скулил, что папа сказал оставить его в покое. А утром он не хотел выходить. Вышел с трудом, возле парадной сделал свои дела и сразу назад.

— Может, вы кого-нибудь встретили на лестнице? Там же явно кто-то был, кто его так сильно напугал! Может, другая собака?

— Никого там не было. Вообще никого! Папа через пару минут спустился, и все, никого.

— Странно… А на лестнице темно было? Вчера я запомнила, что темно. Ты на каком этаже живешь? — продолжала Зина расспросы.

— На четвертом, рядом с квартирой профессора, к которому вы вчера приходили. И третья квартира у нас на площадке — бабушки. Она со всеми любит поговорить. Да, темно. А между вторым и третьим этажом света вообще нет, там лампочку разбили. Но это не страшно, ведь посторонние у нас не ходят, мы специально запираем двери.

— Значит, пес побежал наверх… А ты? Ты спускалась на лестницу между вторым и третьим этажом, там, где темно?

— Нет. Я тоже сразу побежала наверх.

— Понимаю. Но ты не переживай. Я думаю, у него этот страх пройдет.

И, попрощавшись с девочкой, Зина стала подниматься по этажам. От рассказа ребенка ей стало не по себе. Ведь явно то, что так напугало пса, было там, на лестнице, между вторым и третьим этажом, в темноте. И вряд ли это был человек. Человек, даже самый ужасный, не смог бы вызвать такую реакцию у собаки. Из ее памяти против воли выплыла страшная легенда, рассказанная студентом. Но, разозлившись на саму себя за столь лишенную логики фантазию, Зина сразу выбросила все из головы.

На лестничной клетке четвертого этажа она остановилась как вкопанная. Дверь квартиры Евгения была распахнута настежь. Изнутри не доносилось ни звука.

Зина остановилась, не решаясь войти. Затем нажала на звонок, крикнула:

— Это я, Зинаида! Ты дома?

Снова — никакого ответа. В квартире часы стали бить 12 раз. Полдень. Зина не опоздала ни на минуту. Она с детства не выносила опаздывать, и никогда не понимала таких людей, такого неуважения к чужому времени. Евгений сам назначил ей прийти к 12 часам! Куда он делся на этот раз?