Лугару

Всю квартиру Зина не видела. Сначала они пили вино в гостиной. Затем переместились в спальню. Про третью комнату Виктор сказал, что она заперта, так как он собирается делать там небольшой ремонт. Зина еще отпустила какую-то шутку по поводу того, что Виктор живет один в трех комнатах. Но он даже не улыбнулся. По тому, как Виктор быстро перевел разговор, ей стало понятно, что ее шутка не понравилась. Впрочем, на запертую комнату ей было плевать. Почему же теперь она вспомнила про нее?

Зина медленно вышла в коридор. Напротив спальни находилась кухня. Дверь в нее тоже была открыта. Свет не горел. Зина вошла внутрь.

Странный запах вдруг ударил ей в ноздри. Она щелкнула выключателем. Под потолком загорелась яркая лампочка в матерчатом абажуре. Зина увидела, что на столе для еды стоит небольшая миска. Подойдя, она увидела содержимое миски и — отшатнулась, зажав рот руками… В миске лежал кусок свежего мяса, из которого сочилась кровь! Это выглядело настолько зловеще, что у Зины сперло дыхание. Что это? Почему здесь?

Снова раздался шорох. Тут она не выдержала и громко, нервно крикнула в темноту:

— Виктор! Ты здесь? Витя!

Нервы ее действительно были на пределе. Но вместо ответа в воздухе послышался лишь сдавленный стон, тихий, приглушенный. В нем не было ничего человеческого.

Зину стала бить лихорадка, на лбу выступила ледяная испарина. Ужас — глубокий, первобытный ужас, пришедший из далеких веков, вдруг стал подниматься из самых глубин живота, полностью парализуя ее волю. Ей вдруг показалось, что она впадет в какой-то ступор, не может сдвинуться с места… Тогда Зина рванула в коридор…

Раскрытая настежь дверь в гостиную. Дрожащими руками она щелкнула выключателем. Ослепительный электрический свет хрустальной люстры залил пространство. В гостиной абсолютно никого не было.

— Виктор! — с отчаянием закричала она, уже не надеясь на ответ.

В обстановке гостиной с того момента, как они пошли в спальню, ничего не изменилось. Посредине стола так же стояла бутылка вина, заполненная примерно на четверть. Два хрустальных бокала… Коробка конфет… Пепельница с окурками… Они ведь оба курили. Машинально Зина отметила, что окурков было ровно столько, сколько они оставили с того момента, как вышли из комнаты, их количество не увеличилось…

Сознание автоматически фиксировало такие мелочи. Почему-то они казались ей страшно важными.

Снова коридор. Пустая и темная ванная… И, наконец, запертая дверь. Зина остановилась напротив нее, чувствуя, как ее сотрясает дрожь. По спине струился ледяной пот. Комбинация вмиг стала мокрой. Дрожащей рукой она подергала ручку. Заперто. Но за дверью вдруг послышался шорох. Внутри кто-то был. Ошибиться в этом она не могла.

— Виктор! Ты здесь? — Зина легонько постучала в дверь.

Шорох замер. Ей вдруг показалось, что тот, кто находится по ту сторону двери, подошел с другой стороны и точно так же прислушивается к ней. Это вдруг наполнило ее таким ужасом, что она машинально отступила на несколько шагов.

Рык, утробный звериный рык вдруг разорвал пространство и прозвучал громче, чем выстрел. Угрожающий, звериный, страшный…

— Виктор… — Зина, схватившись за голову, отпрянув от двери, прижалась спиной к стене, чувствуя, что почти теряет сознание. Но она не успела договорить. Рык ярости, злобы и какой-то дикой звериной ненависти снова прозвучал — совсем близко… А затем что-то бросилось на дверь. Она сотрясалась под мощными ударами. Но самым страшным было не это. Зина вдруг ясно и отчетливо расслышала скрежет когтей, которые скребутся о дверь… Истошно закричав, с надрывом, так, что у нее едва не разорвалось сердце, она бросилась в спальню, заперла за собой дверь и забилась в узкое пространство между кроватью и стеной…

По ее лицу текли слезы, а все тело сковало оцепенение. Рык приближался и нарастал. Последнее, что Зина увидела из своего укрытия, это как открывается дверь…

Очнулась она, лежа на кровати. Над ней склонился испуганный Виктор.

— Зина, что случилось? Что с тобой?

— Я хочу уйти отсюда! — Она залилась слезами. — Выпусти меня немедленно!

— Ну почему? Что произошло?

— Там… в запертой комнате… там… — У нее так сильно дрожал голос, что она не могла говорить.

— Да… И что там?

— Где ты был? — рыдала она.

— Я покурить вышел. На улицу. Я иногда ночью так делаю. У меня бессонница. Вышел подышать воздухом и покурить. Да что с тобой?

— Что в той комнате? Что там такое? — Сев в кровати, Зина прижалась к стене, подтянув колени к груди. — Что это?

— Моя собака! — воскликнул Виктор. — Я собаку запер, чтобы она нам не мешала. Она большая, агрессивная, не привыкла к чужим… Когда ко мне приходят гости, я всегда ее запираю.

— Женщины? Да, к тебе приходят женщины? — неожиданно для себя выкрикнула Зина.

— И женщины тоже, — уже спокойно сказал Виктор, — я не живу монахом.

— Это не собака! Я не знаю, что это такое, но это не собака! — замотала головой Зина.

— Успокойся, пожалуйста! Кроме собаки, никого там нет.

— А мясо на кухне? Для кого оно?

— Для меня. Завтра хотел приготовить. Оно размораживается, — в глазах Виктора было недоумение.