Луис Альберто

Я прошу вас принять от меня эти вещи и ни в коем случае от них не отказываться. Дело в том, что я очень переживаю за вашу малышку, как, впрочем, переживала бы всякая женщина на моём месте. Здесь всё, что может вам пригодиться в пути. Не сочтите за нескромность, но я считаю, что мужчине довольно трудно разобраться в том, что может потребоваться грудному ребёнку. Это может подсказать только материнское сердце и опыт, которого, как я подозреваю, у вас нет. Поэтому я настоятельно прошу вас принять на веру то, что я вам написала, и не обижаться на мой поступок, который на первый взгляд может показаться довольно странным. Не забывайте также, что вам, прежде всего, нужно заботиться о здоровье и благополучии вашего чада, которое, оставшись без матери, очень нуждается в опеке.

Искренне ваша

Марианна Сальватьерра».

Дочитав письмо, Луис Альберто аккуратно сложил его и спрятал в карман. Потом он повернулся к лакею, который до сих пор не ушёл, и сказал, стараясь придать голосу как можно больше суровости:

– Передай госпоже Марианне мою искреннюю благодарность, но скажи ей, что я прошу впредь не делать подобного, потому что, мне неудобно принимать от неё такие подарки, и больше я не позволю себе этого. Ты всё хорошенько запомнил?

Парень кивнул головой.

– Вот и отлично. Можешь идти.

Лакей удалился, закрыв за собой дверь, а Луис Альберто снова достал письмо и стал его читать. Слёзы стояли на глазах у него, когда он перечитывал строки, написанные рукой жены. Ему ужасно хотелось тотчас броситься в её каюту и признаться во всём. Не было больше никаких сил терпеть эту муку. Ведь Марианна проявила такое участие в жизни этого ребёнка, что за одно это её можно было полюбить, не говоря уже о том, что она ведь была женой Луиса Альберто, он прожил с ней много лет.

От этой безысходности он бросился на диван, не в силах больше сдерживать рыдания.

В этот момент малютка Анна, поддавшись настроению отца, тоже заплакала. Сначала она просто скривила губки, потом в её глазах появились слёзы, а потом раздался жалобный детский плач.

Услышав, что дочь плачет, Луис Альберто вскочил с дивана и подбежал к ней. Он взял её на руки и стал успокаивать.

– Ну, зачем ты плачешь? – говорил он, прижимая её к себе. – Не нужно плакать, перестань.

Постепенно малышка успокоилась, и Луис Альберто аккуратно, чтобы не потревожить, положил её обратно в кроватку. Анна закрыла глаза и вскоре уснула. Мужчина стоял над её кроватью и, стараясь не дышать, смотрел на неё во все глаза. Только теперь, в этот момент он понял, что сейчас для него нет, и не может быть ничего важнее этой девочки, её здоровья и благополучия. Ничто на свете не может быть дороже собственного ребёнка, это Луис Альберто понял только теперь, когда слёзы дочери в один момент заглушили его собственные страдания.

На палубе было мало народа, когда Луис Альберто решил немного подышать свежим воздухом, пока его Анна спит. Он нашёл укромное место на корме, присел на шезлонг и закурил. Он сидел и смотрел, как из-под винтов корабля вылетает бурная морская пена. Глядя на неё, он подумал, что эти винты и эта пена очень похожи на человеческую жизнь, где пена – это люди, которых перемалывает и перемешивает судьба-винт, с которой невозможно бороться, если под этот винт угодил.

Его мысли были прерваны громким кашлем. Луис Альберто поднял голову и увидел перед собой старого матроса, который стоял неподалёку и внимательно смотрел на него.

Матрос поздоровался, слегка кивнув головой, и подошёл поближе. Он достал из кармана кисет и трубку.

– Вы не возражаете, если я присяду рядом с вами? – спросил моряк, зачерпнув из кисета табаку и набивая трубку.

– Конечно, не возражаю, – ответил Луис Альберто и приветливо улыбнулся.

Матрос сел, зажёг спичку и задымил трубкой. Луис Альберто уже хотел встать и уйти, когда старик вдруг сказал:

– Позвольте представиться. Меня зовут Андре. Андре Картье. Но сразу хочу предупредить, что к знаменитой фамилии Картье я не имею никакого отношения.

– Я это учту, – улыбнулся Луис Альберто. – А меня зовут Петер.

Андре пристально посмотрел на него и сказал:

– А мне почему-то казалось, что вас зовут по-другому. Разве мы не встречались с вами раньше?