Луис Мариано, или Глоток свободы

Однако так далеко таскаться нам не пришлось, ибо в конце этого первого семейного обеда наша дорогая невестка приобняла нас за плечи и поведала, опустив глазки долу:

— Только знаете… гм… Я не смогу вам делать никаких скидок… потому что… гм… Если я начну делать их вам, то после… ну, вы понимаете… после я… в общем, этому конца не будет, верно?

— Что, даже какой-нибудь пустяк нам не уступишь? — со смехом спросила Лола. — И даже на пробники не надеяться?

— Нет, пробники — это пожалуйста! — ответила та, облегченно вздохнув. — Пробники это без проблем.

И когда она отбыла, крепко вцепившись в руку нашего брата — наверное, чтобы он не улетучился, — Лола пробурчала, одновременно посылая им с балкона воздушные поцелуи:

— Ах, скажите, пробники без проблем, да пусть она их засунет себе в одно место, эти пробники!

Я была полностью с ней солидарна, и, стряхивая крошки со скатерти, мы сменили тему.

С тех пор мы любим ее разыгрывать по этому поводу. При каждой встрече я рассказываю ей о своей подружке Сандрине, которая работает стюардессой и пользуется фантастическими скидками в магазинах duty free.

Например:

— Послушай, Карина… Сколько, по-твоему, может стоить крем Exfoliant Double Générateur d’Azote с витамином В₁₂ от Estée Lauder?

Этот вопрос повергает нашу Карину в долгие раздумья. Она сосредоточенно закрывает глаза, мысленно листает прейскурант своих товаров, определяет ценовой разброс, вычитает налог и наконец выдает:

— Сорок пять?

Я обращаюсь к Лоле:

— Ты не помнишь, сколько он стоил?

— Что?.. Извини, я не слушала. О чем вы говорили?

— О твоем Exfoliant Double Générateur d’Azote с витамином В₁₂ от Estée Lauder — помнишь, Сандрина тебе привезла?

— Ну и что?

— Сколько ты за него заплатила?

— Ой, я уж и забыла… Нашла что спросить… Кажется, около двадцати евро…

Карина захлебывается от возмущения:

— Двадцать евро?! За EDGA с витамином В₁₂ от Estée Lauder?! Ты точно помнишь?

— По-моему, да…

— А я говорю: нет! За такие деньги можно получить только контрафакт! Извини, дорогая, но тебя просто надули! Напихали какую-нибудь «Нивею» в контрабандный флакон и впаривают таким вот простушкам… Не хочется вас огорчать, девочки, — продолжает она с торжествующим видом, — но этот ваш EDGA — обыкновенная подделка! В чистом виде подделка!

Лола переспрашивает с убитым видом:

— Ты уверена?

— Абсолюу-у-утно уверена! Я же все-таки в курсе официальных цен! И точно знаю, что Estée Lauder использует эфирные масла наивысшего кач…

И вот именно в этот момент я оборачиваюсь к сестре и спрашиваю:

— А он случайно не при тебе?

— Кто «он»?

— Ну этот самый крем.

— Нет… кажется, нет… Хотя постой-ка… Может, и при мне… Погодите, я посмотрю в сумке.

Она возвращается с флаконом и протягивает его нашей экспертше.

Та вздевает на нос свои полукруглые очочки и начинает обследовать предмет со всех сторон. Мы сидим молча, впившись в нее глазами и с тоскливым страхом ожидая вердикта.

— Ну как, доктор? — отваживается наконец Лола.

— М-да… Действительно Lauder… Я узнаю этот запах… И потом, текстура… У фирмы Lauder текстура особенная, ни с чем не спутаешь. Просто невероятно… Сколько, говоришь, ты заплатила? Двадцать евро? Просто невероятно! — вздыхает Карина, укладывая свои очочки в футляр, а футляр — в косметичку Biotherm, а косметичку Biotherm — в сумку Tod’s. — Просто невероятно!.. Скорее всего, это отпускная цена. Ну как прикажете торговать, если они устраивают такой демпинг?! Это же нечестная конкуренция, ни больше ни меньше. Это… это значит, они не оставляют вообще никакой маржи, они… Нет, это вообще бог знает что такое! Просто плакать хочется…

И Карина, погрузившись в глубокую скорбь, долго приходит в себя, мешая и перемешивая свой обессахаренный сахар в чашке декофеинизированного кофе.

Самое трудное для нас в эту минуту — сохранять невозмутимые лица до тех пор, пока мы не уйдем на кухню, где можно дать волю веселью. Вот уж там мы начинаем кудахтать, точно две курицы-несушки. Если мама застает нас в таком состоянии, она всегда огорчается: «Господи, до чего же вы обе вредные!..» И Лола возмущенно отвечает: «Ну уж извините!.. Все-таки эта гадость обошлась мне в семьдесят две монеты!» — и мы снова прыскаем со смеху, стоя над посудомойкой и держась за бока.

— Ладно… Если ты столько выиграла за одну ночь, то могла бы хоть разок поучаствовать в расходах на бензин…

— И на бензин, и на оплату дорожных сборов, — добавляю я, потирая нос.

Отсюда, с заднего сиденья, не видно ее лица, но я прекрасно представляю себе ее довольную усмешечку и ручки, аккуратно сложенные на аккуратно составленных коленях.

Извернувшись, я пытаюсь достать из кармана джинсов крупную купюру.

— Оставь это, — говорит мой брат.

Карина верещит:

— Но почему?.. Симон, я не понимаю, почему…

— Я сказал, оставь это, — повторяет брат, не повышая тона.

Она открывает рот, закрывает его, ерзает на сиденье, снова открывает рот, отряхивает ногу, стягивает с пальца колечко с сапфиром, снова решительно надевает его, осматривает ногти, пытается что-то сказать, но, осекшись на полуслове, замолкает окончательно.