Луис Мариано, или Глоток свободы

Чаще всего он общается с Венсаном. Потому что они оба активно пользуются Интернетом. Непрерывно переписываются, посылают друг другу всякие идиотские анекдоты и адреса сайтов, на которых можно найти виниловые пластинки, старые гитары или любителей макетов. Тем же путем Симон приобрел закадычного друга в Массачусетсе, и теперь они обмениваются фотографиями радиоуправляемых корабликов. Друга зовут Cecil (Сиссэл) W. (Дабл-Ю) Thurlinghton, он живет в большом доме на острове Martha’s Vineyard.

Мы с Лолой считаем, что это супершикарно!.. Martha’s Vineyard… «Колыбель клана Кеннеди», как выражаются в Paris-Match[21].

У нас с ней есть хрустальная мечта: сесть в самолет и пролететь над частным пляжем Сиссэла Дабл-Ю, возглашая сверху: «Youhou! We are Simon’s sisters, darling Cécile and we are so very enchantède!»[22]

Мы представляем себе этого типа в темно-синем блейзере, хлопчатобумажном пуловере темно-розового цвета, наброшенном на плечи, и кремовых льняных брюках. То есть вылитой моделью от Ralph Lauren.

Когда мы грозим Симону опозорить его такой эскападой, он начинает слегка нервничать.

— Можно подумать, ты делаешь это нарочно! Я опять мазнула мимо!

— Слушай, сколько же раз ты покрываешь ногти лаком? — с беспокойством спрашиваю я.

— Три.

— Три слоя лака?

— Базовый бесцветный, потом цветной, потом фиксатор.

— Ага-а-а…

— Осторожно! Ты что, не мог предупредить, что затормозишь?

Он поднимает брови. Нет. Пардон. Только одну бровь.

Интересно, о чем он думает, когда вот так поднимает правую бровь?

Мы съели по резиноподобному сэндвичу на заправке у автотрассы. Гадость ужасная. Я-то рассчитывала на скромный комплексный обед в придорожной кафешке, но ведь «они же не умеют мыть салат!» Что верно то верно. Я и забыла. Итак, три сэндвича в вакуумной упаковке («Это гораздо гигиеничнее!»).

«Не очень-то вкусно, зато по крайней мере знаешь, что ешь!»

Конечно, такой взгляд на вещи тоже имеет право на существование.

Мы уселись на воздухе, рядом с мусорными баками. Каждые две секунды раздавалось гулкое «бамммм!» или «бумммм!», но мне хотелось выкурить сигаретку, а Карина не выносит запаха табака.

— Мне придется пойти в туалет, — объявила она с трагической миной, — хотя там наверняка бог знает какая грязь…

— А почему бы тебе не пописать прямо на травку? — спросила я.

— На виду у всех? Ты с ума сошла!

— Ну отойди подальше. Хочешь, я тебя провожу?

— Нет.

— Почему нет?

— Я испорчу туфли.

— А-а-а… но… что такого страшного, если на них брызнет пара капель?

Карина встала, даже не соизволив мне ответить.

— Поверь мне, Карина, — торжественно провозгласила я, — в тот день, когда тебе понравится писать на травку, ты станешь гораздо счастливее!

Она вынула свои гигиенические салфеточки.

— Благодарю за совет, но я вполне счастлива.

Я посмотрела на брата. Он так пристально разглядывал кукурузное поле, будто задался целью сосчитать все початки до единого. И вид у него был довольно-таки невеселый.

— Все в порядке?

— В порядке, — ответил он, не оборачиваясь.

— А мне кажется, не очень…

Он растер ладонями лицо.

— Просто устал.

— От чего?

— От всего.

— Это ты-то?! Не верю.

— И все же это правда…

— Ты имеешь в виду работу?

— И работу. И жизнь. И все вообще.

— Почему ты мне это говоришь?

— А почему бы и не сказать?!

Он снова повернулся ко мне спиной.

— О, Симон! Не смей нас огорчать! Ты не имеешь права говорить так. Ведь ты же главный герой в нашей семье, не забывай!

— Вот именно… И этот герой устал.

Я совсем растерялась. Впервые я видела своего брата в таком унынии.

Если уж Симон опустил руки, то куда мы все катимся?

И в этот самый миг (назову его чудом и добавлю, что оно меня даже не удивило, а только вызвало желание расцеловать святого покровителя братьев и сестер, который вот уж скоро тридцать пять лет как опекает нас и сегодня тоже не сплоховал, воистину святой!) у Симона зазвонил мобильник.

Это была Лола: она все же решилась ехать с нами и спрашивала, может ли он подхватить ее на вокзале Шатору.

Настроение тут же резко поднялось. Он сунул мобильник в карман и стрельнул у меня сигаретку. Вернулась Карина и, отдраивая себе руки салфеткой до самых локтей, напомнила Симону точное количество жертв рака легких… Он отмахнулся от нее небрежно, как от мухи, и она удалилась, многозначительно покашливая.

Значит, Лола решила ехать! Лола будет с нами! Лола нас не бросила, и это главное, а все остальное в этом мире может катиться ко всем чертям.

Симон нацепил солнечные очки.

Он улыбался.

Ну если Лола будет в наших рядах!..

Между ней и Симоном существует особая связь. Во-первых, они почти погодки: родились с интервалом в восемнадцать месяцев, и у них действительно было общее детство.