Луиза Вернье

— Но ты не особенно любишь детей. Насколько я помню, ты даже ни разу не посадил мальчика к себе на колени.

— А разве я в этом виноват? Стоит мне подойти к нему, как он начинает плакать и прятаться за твои юбки, да и неудивительно, ведь он живет среди одних женщин. — Роберт понял, что попал в точку. Надо ковать железо, пока горячо. — Я знаю, что ты не любишь меня так, как люблю тебя я, нам не придется притворяться. Но я верю, что со временем смогу заставить тебя полюбить меня так же, как я люблю тебя, а это сейчас самое главное. Ты давно мечтаешь о собственном деле, а со мной ты сможешь его организовать. Мы с тобой будем компаньонами в «Престберис». Там все придется переделывать, и ты все устроишь по своему усмотрению. Организовать уголок парижской моды в самом сердце Лондона — своего рода достижение.

Луиза молча качала головой:

— Пожалуйста, не говори больше ничего. Я не могу выйти замуж…

Роберт крепко прижался к ней и закрыл ей рот поцелуем.

— Я не позволю тебе отказывать мне прямо сейчас. Обдумай мое предложение. Я люблю тебя. Ты нужна мне. Не заставляй меня уезжать из Парижа без тебя. — И он снова поцеловал ее. — Будем танцевать с тобой всю ночь напролет.

Он велел официанту подать счет и скоро закружил любимую в танце, задыхающуюся от беспомощного смеха, прерываясь лишь затем, чтобы, как мальчишка, покачаться на ветке или швырнуть монетку цветочнице за букетик ромашек, одну из которых он засунул в вырез ее платья, вторую — себе в петлицу, а остальные подбросил в воздух, и они разлетелись звездным дождем. Уже рассвело, когда они подошли к дверям ее дома, он горячо поцеловал и крепко обнял ее. Роберт шепотом повторил свою мольбу:

— Подумай о том, чтобы провести всю оставшуюся жизнь со мной. И все всегда будет так, как теперь.

— Ответ — нет, дорогой мой Роберт, — мягко возразила Луиза, — нет.

Он покачал головой:

— Я ни слова не расслышал. Видимо, внезапно оглох. И слух вернется ко мне лишь тогда, когда ты дашь мне правильный ответ. У тебя еще есть время его обдумать. Спокойной ночи, дорогая.

Но ее решение было твердым, и в последующие дни она думала только о том, как бы окончательно ему отказать, постаравшись при этом не причинить ему боли. Но потом решила, что будет просто игнорировать любые разговоры на эту тему. Луиза не могла представить, как сложатся обстоятельства, которые заставят ее изменить решение.

17

От одной из своих клиенток Луиза узнала про небольшую анфиладу комнат, которые сдавались на верхнем этаже здания. Отправившись посмотреть на эти комнаты, Луиза убедилась, что фешенебельный район в данном случае сбил ее с толку, поскольку вход располагался со стороны узкого переулка, а не с бульвара Капуцинов. Зато арендная плата была ниже, а для скромного начала она вполне сможет это себе позволить. Луиза устроила бы здесь небольшой выставочный зал и швейную мастерскую, где будет сидеть Катрин, ну а кройкой и примерками займется сама. Остальную площадь можно будет отвести под тесное, но вполне приемлемое жилье. Роберт был удивлен, услышав эту новость, и ходил с хмурым видом.

— Я просто не могу поверить, что Уорт согласится отпустить тебя, пока ты не выйдешь замуж.

— Как раз напротив, моя цель ему давно известна, и он всегда меня в этом поощрял. Он уже подсказал мне, где можно купить по сниженной цене ткани, позументы и прочее.

— Это ненадолго. Уорт не потерпит соперницу.

Луиза расхохоталась:

— У него не может быть соперников, ни сейчас, ни в будущем, а я имею полное право занять собственную нишу.

— Так займи эту нишу в Лондоне. В «Престберис». Ты же знаешь, что все равно согласишься.

Роберт был в этом уверен. Как ей убедить человека, привыкшего всю жизнь поступать по-своему, что на сей раз он проиграл?

Следующее воскресенье началось так же, как всегда. Уорты отправились вместе с детьми на семейную прогулку. Луиза с Катрин направлялись в центр города, ведя за ручки семенившего между ними Поля Мишеля. Иногда они его отпускали, чтобы он шел самостоятельно, если же он уставал, то по очереди несли его на руках. Сегодня Катрин шла слишком быстро, и мальчик начал тянуть ее за руку, в то же время он не желал, чтобы его несли на руках, капризничал. Катрин всегда знала, когда должно произойти то или иное интересное событие. На этот раз сборным пунктом было австрийское посольство на улице Гренель.

— Пойдем, Поль Мишель. Из-за тебя мы с твоей мамой не успеем посмотреть лошадей и экипажи.

Катрин думала, что его это заинтересует. Он любил лошадей. Ей же хотелось посмотреть на молодую жену нового австрийского посла, принцессу Паулину де Меттерних, ее сегодня должны были впервые принимать во дворце Тюильри. О принцессе много писали и болтали. Ее, такую искреннюю и чуждую всяким условностям, окруженную ореолом высокопоставленной семьи Меттернихов, вышедшую замуж за сына своего дедушки, что само по себе попахивало скандалом, считали безобразной, как мартышка, и обворожительной, как сирена. И Катрин не терпелось поглазеть на нее.