Луиза Вернье

Вслед за мартом пришел апрель, холодный и необыкновенно насыщенный. Каждый новый день Луиза принимала как подарок, как возможность снова увидеться с Пьером. Он же старался заполнить их время так, чтобы ни у него, ни у нее не было ни одной свободной минуты серьезно поговорить или задуматься о будущем. У них были ложи в «Гранд-опера» и «Опера-Комик», они ходили во все театры, от «Комеди Франсез» до «Буфф-Паризьен», танцевали ночи напролет в кафе «Англез» и заказывали себе поздний ужин, состоящий из самых необычных и экзотических блюд, в прославленном «Вефуре» или экзотическом «Мезон Доре». Его негодование пылало столь же яростно, как и его страсть к ней. Ее прекрасное лицо и фигура повсюду приковывали к себе взгляды, и он еще никогда так не гордился ею.

Вовлеченная в этот бесконечный круговорот наслаждений, Луиза напрягала фантазию, чтобы хоть как-то разнообразить свой скудный гардероб; ей повезло, когда Уорт отдал ей черную шелковую сетчатую накидку и юбку, отвергнутые покупательницей, которой не понравилась их отделка. Уорту надоели одни и те же украшения, и он создал переливающуюся одежду, расшитую черными агатами. К сожалению, женщинам, привыкшим к перьям и лентам, это казалось чересчур эксцентричным, но Луиза была в восторге. Когда они с Пьером танцевали, агаты сверкали на разлетающейся материи, как поток черных бриллиантов, создавая тот самый эффект, которого добивался Уорт. Для дневных свиданий она часто меняла отделку на своих шляпках. На день рождения Пьер пришел в их квартиру со шляпной картонкой в красно-белую полоску, на которой значилось имя мадам Виро, личной шляпницы императрицы. Внутри Луиза обнаружила самую последнюю модную новинку — шляпу с широкими элегантными полями из шелка светло-кораллового оттенка, отороченную вьющимися кремовыми перьями, с развевающимися фиолетовыми лентами. Издав восхищенный крик, она тут же ее надела, разбросав во все стороны папиросную бумагу, а Пьер стоял и широко улыбался, радуясь ее восторгу. Она радостно кружилась перед зеркалом, склоняя голову то так, то эдак, чтобы рассмотреть шляпу под всеми углами, и, наконец, бросилась его целовать. Ей казалось порой, что это время останется самым счастливым в ее жизни, время, озаренное огнями ночного Парижа и светом свечей, блеском агатов и брызгами шампанского, время, насыщенное ароматом духов, которые он дарил ей в хрустальных флаконах, время страсти и нежности и самых сладостных слов любви, какие только может услышать женщина.

Однажды вечером Пьер пришел без предупреждения. Зная, что дежурства отменяют редко, она ощутила болезненный укол в сердце. Одного взгляда на его лицо было вполне достаточно, чтобы ее страхи подтвердились.

— У меня важные новости, — серьезно сказал он.

Луиза стояла неподвижно, прижав руки к сердцу. Когда он снова попытался что-то сказать, она затрясла головой и помогла ему снять шинель. Потом взяла его за руку и повела в комнату. Она осторожно подтолкнула его к стулу и опустилась на пол у его ног, на шелковые складки своей раскрывшейся юбки.

— Теперь я готова.

Пьер нежно провел по ее щеке костяшками пальцев.

— Завтра я уезжаю на фронт. Это — наша последняя встреча перед долгой разлукой.

Она зажмурилась, ощутив весь ужас сказанного. Этого она и страшилась, но все равно надеялась, что, когда эта минута настанет, она найдет хоть какое-то утешение и поддержку в том, что будет уже его женой. Время пролетело слишком быстро.

— Когда ты узнал? — спросила она дрожащим голосом.

— Приказ пришел сегодня утром.

— Сколько у нас времени?

— Очень мало. Максимум два часа.

Луиза опустила голову, пытаясь перебороть отчаяние. Она не должна испортить оставшееся у них время бессмысленными слезами.

— Я благодарна за каждый дарованный нам миг.

— Нам нужно многое обсудить. Если со мной что-нибудь случится…

Она стремительно вскинула голову, широко раскрыв глаза.

— Не говори так!

Пьер улыбнулся:

— Я скажу по-другому. Никто не знает, сколько продлится эта война. Мой банкир получил инструкции удовлетворить любую твою просьбу. В случае моей смерти ты будешь обеспечена до конца своих дней.

У Луизы вырвалось рыдание, и она зарылась лицом в его колени. Он гладил ее по волосам, потом встал со стула и поднял ее с пола. Придерживая любимую одной рукой, он полез и карман жилета и достал крошечную бархатную коробочку. Она со щелчком открылась, и внутри, на малиновом атласе, Луиза увидела золотое обручальное кольцо и усыпанный бриллиантами перстень. Он купил это для того дня, который так и не настал. Она произнесла еле слышным сдавленным шепотом:

— Я буду носить перстень, пока ты снова не вернешься домой.

— Пожалуйста, надень их сейчас для меня. Позволь мне надеть их тебе на палец. Я хочу запомнить их на твоем пальце. Хочу знать, что ты принадлежишь только мне.

Она не могла ему отказать. Они встали лицом друг к другу в свете лампы, и по комнате протянулись их длинные тени. Пьер надел Луизе на палец золотое кольцо с таким обожанием, что женщина ощутила, как растворяется в нем всем своим существом.

— Я люблю тебя, моя дорогая Луиза. Единственная моя навсегда.