Лук и армия (сборник)

А если бы выгорел номер? Если бы действительно не хлопали ушами, а проверяли и следили тотально – кто и что писал да зачеркивал, если бы вычислили Лука, поставили в пример и наградили бы отпуском – что тогда? Вот о чем задумался в тот злосчастный вечер Лук, и размышления по данному мелкому конкретному поводу, с перерывами, но – возвращались к нему много-много лет спустя. Что тогда было бы с ним, с его мировоззрением, с совестью, со всей жизнью? Он ведь, смеясь, не раз и не два потом рассказывал об этой злополучной истории друзьям. Если бы все получилось, как задумано – тоже бы рассказывал и тоже бы смеялся… Но только чудилось Луку сквозь годы, чем дальше, тем яснее, что это был бы совсем другой смех немножечко другого человека. Не такого, каким Лук желал бы стать в детстве. Но – не случилось, не сошлось, обошло стороной, и можно жить дальше, сомневаясь, вспоминая и хохоча.

Лук и Корвин (выбивается из армейского цикла, но как бы завершает его)

Неигровые фильмы о дикой природе готов смотреть всегда, в ущерб новостям и даже документальным фильмам о человеческом прошлом и настоящем. Подводный мир, надводный и надземный, и подземный, птицы и насекомые, хищники и совсем уже планктон – съемки всего этого крупным планом превращают меня в зеваку. Особенно любопытно наблюдать за жизнью хищников, но здесь вдруг, в процессе осмысления своего любопытства, обрел я два новых знания. В первую голову постиг я, что мне, человеку, хищнику по природе, никогда не избавиться от этого пристрастного интереса к тотальной войне живого против живого. Второе знание оказалось более «шоковым»…

Животные – никудышные вояки.

Кашалоты, акулы, кальмары, львы, тигры, удавы, крокодилы… Охота на травоядных и внутривидовые битвы за право спаривания, нападение акулы и собачьи бои (ненавижу), косатка и тюлень, медведица и волки…

Всюду одно и то же: неспешность и «неуклюжесть».

Вот сцепились большой бурый медведь и огромный барсук, который, все же, в десятки раз меньше медведя. Казалось бы, один бросок, единственный удар лапой – и улетел малой в барсучью Валгаллу, так ведь нет! Оба пугают друг друга, пятятся, фыркают, замирают на десятки секунд…

А вот банда львов, истомленных недоеданием, подкрадываются к горе свежезаготовленного протеина, который усваивает здоровенная стая гиен. Все участники голодны и пьяны видом, вкусом, запахом крови, но и здесь чудеса: львы на брюхе придвинулись к одному боку, гиены, визжа, отодвинулись к другому – банкет продолжился и один только старый буйвол расплатился за него натурою…

Не-е-ет, за свою человеческую жизнь я привык к другим скоростям: реальный кирпич в руках или кинематографический меч куда быстрее стремятся к результату и достигают его. Да, конечно, и человек неуклюж в реальных драках, если он не Джеки Чан в удачном дубле, но зато он убивает все подряд, без разбору: курицу, комара, неверную супругу, куда скорее косатки и, как правило, под горячую руку и на сытый желудок.

Но если разница между акульей атакой в игровом и документальном кино так обескураживающе велика, то уместно предположить, что разница обусловлена человеческим антропоморфизмом и привычкой «мерить по себе».

Да, сам-то по себе вывод не нов: человек – опаснейший хищник земли… Но одно дело впитать это знание за школьной партой, абстрактно, вперемежку с восхищением перед чудесами собственного интеллекта и гуманизма, а другое дело увидеть вдруг, что это самая что ни на есть человеческая натура, слегка подмакияженная в облик гигантского крокодила, ползает по голливудскому экрану…

Это было вступление, а хочу я рассказать о том, как в битве за одну единственную жизнь столкнулись интересы человека и нескольких его синантропов. Зачем? Сам не знаю – и рассказ в память врезался, и имеет прямое отношение к вышесказанному.

Дело было в Петербурге, на улице Новикова, «под проводами», куда один мой близкий друг вывел погулять собаку.

«Под проводами» – это широченное пространство по типу бульвара между двумя асфальтовыми лентами проезжей части, под линией высоковольтной передачи, только вместо деревьев и скамеек там – вытоптанная трава, щедро удабриваемая собачьим дерьмом, да автомобильная стоянка, служащая естественной южной границей месту собачьего выгула (с севера – перекресток).

Близкий друг – он и есть друг, настоящий и единственный. Сетевой и «бумажный» писатель, мужчина, собаковладелец, звать Лук.

Собака – немецкая овчарка, мальчик, Гет-Корвин Унгварис-Лотт, в просторечии – Корвин, названный так в честь одного литературного героя, принца Амберского… Корвин – что называется, неласковый пес, угрюмый, себе на уме и очень недоверчивый к посторонним людям.