Лука

Он провел рукой по волосам, пытаясь взять свои эмоции под контроль, прежде чем Фрэнки поймет, что что-то не так. Его взгляд упал на то место, где Нико держал его на полу, пытаясь остановить кровь, льющуюся из груди Луки. В то время Лука был почти рад, что все закончится. Предательство Джины разорвало его на части, и он устал от гнева, вины и боли, устал обижаться на Маттео за то, что он не родной сын.

— Он не твой, — самодовольно сказала Джина, прежде чем выйти за дверь.

Но будь он проклят, если оставит Маттео после ее смерти с жалким подобием ее семьи. Он держал на руках Маттео, когда тот родился, назвал его в честь своего деда, показал его своей семье, гордился тем, что фамилия Риццоли сохранится, и подготовил место на своей коже, чтобы набить имя своего сына. Маттео был его сыном во всем, кроме крови, и он был единственным живым человеком, который знал правду.

— Лука.

Он поднял глаза, увидел сочувствие в глазах Нико и понял, что тот думает, будто Лука потерялся в тот момент, когда пуля пронзила его грудь.

— Это в прошлом, — сказал Нико.

— Верно. — Он поднял стакан с виски, который стоял нетронутым в течение последнего часа.

— Я собрал вас всех здесь, чтобы обсудить ситуацию с Тони. — Нико по очереди посмотрел на каждого из пяти капо, сидевших за столом. Между Нико и его двоюродным братом Тони не было никакой любви, особенно после того, как Тони попытался заставить девушку Нико, теперь его жену, выйти замуж, чтобы заключить союз с ее семьей.

— Тони вступил в союз с картелем Фуэнтеса, возглавляемым Хосе Гомесом Гарсией, — сказал Нико. — Он отчаянно пытался ввязаться в торговлю наркотиками, и это его путь. Гарсия действовал независимо, пока не стал объектом интенсивного полицейского расследования. Ему пришлось уйти глубоко под землю, взяв с собой многих старших лейтенантов. Он пользовался албанцами для защиты и распространения, но, как мы знаем, албанцы беспорядочны, неуправляемы и непредсказуемы. Они не уважают территорию, — он коротко кивнул Фрэнки и Луке. — И они платят за это.

— Ты подарил им новую пару туфель, Фрэнки? — Майк фыркнул.

— Самые тяжелые, какие я смог найти.

Нико поднял руку, призывая к тишине.

— Теперь обеспечивает защиту Тони, а взамен Гарсия дает ему права на распространение по ключевым районам города. Гарсия наполняет рынок новым видом наркотиков. Оно вызывает сильное привыкание, и люди платят вдвое или даже втрое больше, чем они платили бы за обычные. Это также может быть смертельно, и две ночи назад у двоих солдат Салли Джи была передозировка новым продуктом Гарсии с летальными последствиями.

Салли Джи, старший капо, который был хорошим другом отца Нико, а теперь был убежденным сторонником притязаний Нико возглавить семью, встал и объявил вендетту против Гарсии. Комната взорвалась какофонией проклятий и криков, призывов к мести и обещаний перерезать Гарсии горло. Одним из преимуществ входа в банду стало то, что всю Коза Ностру можно было призвать к отмщению. А когда это случалось, бежать было некуда. Негде было спрятаться.

— Они оба были нашими друзьями и будут отомщены, — сказал Нико. — Их смерть и перестрелка в Роберто Дели также дают нам еще одну причину преследовать Гарсию. Это не только вопрос чести, если мы убьем Гарсию, то лишим Тони главного поставщика наркотиков и ослабим его власть в городе. Короче говоря, мы сможем убрать Тони, вернуть нашу территорию и убрать это чертово испорченное дерьмо из нашего города.

За его заявлением последовали радостные возгласы. Нико заставил присутствующих замолчать, стукнув кулаком по столу, что было нехарактерно для сдержанного человека.

— Мне нужен Гарсия живой. И мне не нужно напоминать всем в этой комнате, что Коза Ностра не терпит наркотики. Наркотики привлекают правоохранительные органы, и мы видели, что происходило в Нью-Йорке, когда семьи нарушали это правило. Умники превращались в крыс и продавались, империи рушились, бизнес распадался, мужчины сидели в тюрьмах, а женщины и дети оставались без поддержки. Это не то, в чем заинтересована наша семья. Не то, в чем заинтересован лично я.

Сердце Луки сжалось в груди. Децимация американской Мафиозные семьи, хлынувших в Лас-Вегас, произошла из-за его отца. Его отец нарушил правило, запрещающее торговлю наркотиками, соблазнившись огромными прибылями и обещанием легких денег. Федералы следили за наркотиками и поймали его отца в свои сети. Вместо того чтобы придерживаться омерты (итал. — «кодекс чести» Мафии) — держать рот на замке и отсидеть свой срок, отец Луки согласился надеть прослушку и стучать на свою преступную семью, заключив сделку о признании вины, которая заставила бы его бросить жену и детей ради новой жизни в системе защиты свидетелей.

Как будто это в конце концов должно было произойти.

Менее чем через неделю после того, как отец Луки спрыгнул с корабля, его нашли на конспиративной квартире ФБР, с надетым Сицилийским галстуком — традиционным наказанием Мафии для крыс — горло его было перерезано от уха до уха, а язык торчал из разреза в шее, болтаясь, как галстук.