Лука

— Я твой, mio angelo (итал. — мой ангел), — он нежно поцеловал ее холмик. – Я сделаю для тебя все, что угодно.

* * *

Он не знал, куда смотреть, хотел запомнить каждую деталь. Ее пухлые блестящие губы, прекрасные голубые глаза, набухшие груди, которые увенчались розовыми сосками. Ее горячая, розовая, влажная киска.

Не в силах больше ждать ни секунды, он достал из бумажника презерватив и, встав, надел его.

— Готова принять меня, bella? — он обхватил руками ее зад и приподнял бедра. Она обхватила его ногами, прислонилась к стене и положила руки ему на плечи. Он не понимал, что она взяла верх, пока не стало слишком поздно. Как только он почувствовал, как ее мягкий, скользкий вход скользнул по головке его члена, он потерял себя. С тихим стоном он наклонил бедра и глубоко вошел в нее.

Dio mio. Она была такой горячей. Такой тугой, влажной. Ее голова дергалась, длинные волосы струились по плечам, закрывая шрам на груди. На лбу у него выступили капельки пота, и он глубоко вдохнул душный воздух. Он так долго боролся со своим желанием, что не мог сдерживаться, и он хотел, чтобы она кончила с ним. Снова. Он жадно ловил ее стоны наслаждения. Он хотел почувствовать, как ее киска сжимается вокруг него, хотел услышать ее крик.

— О Боже. Трахни меня, Лука.

Поддавшись своей первобытной потребности, он вошел в нее, прижимая к стене, чередуя толчки с твердыми поглаживаниями пальцами по ее клитору.

Он услышал шаги в коридоре, почувствовал вибрацию баса песни Green Day «Welcome to Paradise», которая гремела в динамиках, вдыхал запах секса и аромат диких цветов, который теперь был неразрывно связан с ней. Это действительно, рай.

Он трахал ее в неистовстве, вгрызаясь, как животное, утыкаясь носом в ее шею, кусая ее плечо, отчаянно желая кульминации, которая была вне досягаемости. Он потерял контроль над собой, его зрение затуманилось, все его тело сосредоточилось на изысканной, чувственной женщине в его объятиях.

— Не останавливайся. Не останавливайся.

Нет, он бы не остановился. Просто был не в силах остановиться. Даже если Фрэнки распахнет дверь и приставит пистолет к его голове, он не отпустит эту женщину. Он вдыхал и выдыхал, сильнее, глубже, быстрее. Но именно ощущение ее киски на его члене заставило его перейти черту. Ощущение пробежало по его телу. Его член яростно дернулся внутри нее. Его яйца поднялись, напряглись, он откинул голову и застонал, когда удовольствие проносилось по его позвоночнику, дрожь за дрожью, пока давление не ослабло.

Он прижался лбом к ее лбу, тяжело дыша. Он трахал много женщин, многими способами. Но он никогда так не трахался в ярости, отчаянии, в водовороте эмоций. Он хотел, чтобы она была в его постели и в его жизни, любил и ненавидел то, что она была полицейским, хотел, чтобы был способ, чтобы они смогли бы быть вместе, который не закончится с ним на дне озера Мид, обутым в специальные цементные туфли Фрэнки.

Отбросив мрачные мысли, он коснулся губами ее губ, нуждаясь в чем-то большем, в какой-то связи. Она тихонько всхлипнула, и он скользнул языком в гостеприимный жар ее рта.

— Мне это понравилось, — тихо сказала она, отстраняясь. — Мне нравится эта грубость.

«Нравится» казалось слишком мягким словом для дикого, грубого секса в коморке.

Опьяняюще, наверное. Вызывающий привыкание. Она вызывала привыкание. И все, о чем он мог думать, отпуская ее, было: когда он сможет получить следующую дозу?

* * *

— Мне нужно подышать свежим воздухом, — поправив одежду, наспех причесавшись, Габриэль закрыла дверцу подсобки. Хотя в коридоре было намного прохладнее, чем в их непристойном убежище, ей понадобилось несколько минут, чтобы спуститься вниз после еще одной умопомрачительного незаконного столкновения.

— Сюда, — Лука взял ее за руку и повел по узкому коридору. Он толкнул выходную дверь, придерживая ее одной рукой, а другой достал телефон и написал сообщение.

— Просто сообщаю ребятам, где мы, — сказал он, когда она с любопытством подняла бровь.

Она тут же почувствовала себя виноватой за то, что не сделала того же, но не успев вытащить телефон из сумочки, как она услышала голос Николь в переулке.

— Я только разговаривала с ним, Клинт. Ничего особенного.

— Ты хотела его. Ты хотела трахнуть его. Я видел это. — От сердитого голоса Клинта по спине Габриэль пробежала дрожь. — Ты чертова шлюха.

Габриэль застыла за приоткрытой дверью, которую придерживал Лука, не желая вмешиваться, но опасаясь оставить Николь наедине с собой. Клинт был в ярости.

— Я хочу только тебя, детка, — голос Николь перешел в умоляющее хныканье. — Давай вернемся внутрь и выпьем.

— Ты унизила меня там, — прорычал Клинт. — Тебе нужно научиться не делать этого снова. Тебе нужно понять, кому ты принадлежишь. Теперь мне придется наказать тебя. Ты же знаешь, Ник, я не люблю этого делать. Почему ты всегда заставляешь меня это делать?

— Я не знаю. Извини. Пожалуйста, только не бей меня там, где мои друзья смогут увидеть.