Лука (ЛП)

— Да? — Фатос сплюнул, и его слюна упала на кончик одной из модных туфель мистера Риццоли. — Ты нас ни хрена не запугаешь. Мы те, кто делает работу, которую боится делать банда. Вымогательства, казни, предупреждения… вы, киски, думаете, что слишком хороши, чтобы пачкать руки. Ты нуждаешься в нас, так что хватит этой гребаной игры и отпусти нас.

— Майк? — Мистер Риццоли изучал слюну на своем ботинке.

— Да, босс?

— Он что, только что плюнул мне на ботинок?

— Да, он сделал это, босс.

— И он только что назвал нас... кисками?

Маленький Рики сильно пнул Фатоса под ребра, и у Паоло скрутило живот.

О боже. Это не кончиться хорошо.

— Да, сэр, — ответил Майк. — Он назвал нас кисками.

Мистер Риццоли снял пиджак, аккуратно сложил его и передал одному из своих солдат.

— Лучше проверь его яйца, Маленький Рики. Любой, кто назовет нас кисками, должен иметь стальные яйца.

Маленький Рики пнул Фатоса между ног, и тот с воем согнулся пополам.

— Мне его яйца кажутся мягкими, босс. Вы хотите их перепроверить?

— О да, но мне нужно очистить свою обувь. — Мистер Риццоли развязал галстук и протянул его солдату, в то время как Маленький Рики прижал голову Фатоса к земле.

— Ты его слышал, — сказал Маленький Рики. — Вычисти его обувь. Используй свой язык или я снесу твою гребаную башку прямо здесь.

Сердце Паоло забилось так сильно, что он подумал, не сломает ли оно ребро. Он мысленно умолял Фатоса перестать вести себя как придурок и лизнуть ботинок мистера Риццоли. Может быть, если он согласиться, то мистер Риццоли перестанет его избивать.

Фатос лизнул ботинок.(Перевод группы)

Мистер Риццоли осторожно закатал рукава. Он жестом велел Маленькому Рики поднять Фатоса, а сам принялся изучать сердитого албанца.

— Ты проявил неуважение к моей девушке. А когда ты не уважаешь ее, ты не уважаешь меня. И когда ты не уважаешь меня, ты не уважаешь мою семью. Никто не проявляет неуважения к моей семье. — Мистер Риццоли ударил Фатоса кулаком в нос, а затем отпустил его, осыпая пинками и ударами, как будто все это время сдерживался. — Ты не проверил, кто был в этом чертовом доме? Ты не знаешь парня, который тебя нанял? Что вы за идиоты? Кто, черт возьми, стреляет в женщину? И кто, черт возьми, может избежать наказания, назвав нас кисками?

— Что ты хочешь знать? — Бесник застонал. — Мы расскажем. Все, что ты захочешь.

— Мы хотим знать, как громко мы можем заставить вас кричать, — сказал мистер Риццоли.

И тут началось настоящее избиение.

Паоло знал, как поступает банда. Он знал, что «Коза Ностра» защищает своих и вершит правосудие за каждое преступление, без права на помилование. Но сегодня он понял, что мистер Риццоли защитил его от настоящего принадлежания к Мафии. Когда кто-то переступал черту, посланное сообщение должно было быть понято всеми знающими.

Бесник закричал, но шум заглушили грохот музыки в баре, смех счастливых людей внутри и постоянный гул уличного движения. Кровь брызнула на ботинки Паоло. К горлу подступила желчь. Не сумев сдержаться, он согнулся пополам и вывалил содержимое желудка на землю. Держась одной рукой за кирпичную стену рядом с дверью, Паоло снова и снова блевал, что только приводило его к позору.

Маленький Рики оглянулся, и лицо его исказилось от отвращения.

— Иисусе. Какого хрена? Что с тобой не так?

Лузер. Неудачник. Слабак. Точно так же говорил его отец каждый раз, когда избивал маму Паоло, чтобы заставить его заплатить за свои ошибки.

Может быть, Паоло смог бы вытерпеть оскорбления Маленького Рики, или разочарование на лице мистера Риццоли, или тот факт, что он не был таким сильным, как другие помощники мистера Риццоли. Но он никогда не сможет исправить то, что случилось потом.

Охваченный слабостью, он не выполнил своего долга охранять дверь. Слишком поздно он услышал скрип петель.

— Черт. — Маленький Рики поднял пистолет и двинулся на перехват.

— Это твоя вина, — отец пнул безжизненное тело мамы на забрызганном кровью полу, не сводя глаз с Паоло, съежившегося в углу. — Она прикрывала тебя. Она заплатила за твою ошибку. Ты будешь жить с этим всю оставшуюся жизнь.

Преследуемый видениями скрюченного тела матери, Паоло рванул прочь, его ноги глухо стучали по переулку, с подбородка стекали струйки рвоты.

Одно дело — быть свидетелем жестокого избиения двух наемных убийц, причинивших большой вред семье Тоскани. Но он не мог смотреть, как кто-то умирает, потому что он снова облажался.

* * *

Паоло притормозил у здания на углу Ист-Сирлз и Норт-Истерн и присел на бетонные ступеньки.

Большую часть пути до той дыры, которую он называл домом, он был в оцепенении. Все было кончено. Его мечта умерла. Он никогда не будет в банде.