Лука (ЛП)

— Ох. — Она хотела узнать больше, но его напряженное выражение лица заставило ее насторожиться. — Ну, в этом отношении мы расходимся. Я не ставала перед пулей. По правде говоря, я даже не ожидала этого. Я попала в засаду. Она прошла прямо через меня, но не задела внутренние органы. Доктор сказал, что я самый счастливый человек, которого он когда-либо встречал.

— Это был хороший день для удачи. — Он похлопал себя по груди, и Габриэль выдавила из себя улыбку. Она не чувствовала себя счастливой. Когда пуля попала ей в грудь, она почувствовала глубокое облегчение, зная, что боль наконец-то прекратится, и она обретет покой и снова будет с Дэвидом. Проснувшись в больнице и поняв, что все еще не кончено, это чуть ее не разрушило.

Лука, должно быть, заметил что-то в выражении ее лица, потому что его брови нахмурились.

— Кто стрелял в тебя, bella? Ты не похожа на женщину, которая должна быть по другую сторону пистолета. — Он слегка поморщился, когда повернулся к ней, и она удивилась, как ему удалось убедить персонал больницы позволить ему носить обычную одежду. Если не считать проводов, торчащих из-под воротника рубашки, он вообще не выглядел так, будто в него стреляли. Она восхищалась его отказом принять не только ярлык и халат, но и боль. Бунтарь, схожий с ее взглядами. (Перевод группы)

— Оказалась не в том месте и не в то время. — Она не знала, попала ли в новости неудачная попытка наркопреступления, или же высшее начальство постаралось сохранить все в тайне. Это было самое крупное расследование в истории департамента, в котором участвовали офицеры и детективы из многих бюро, включая спецназ, Отдел убийств и даже Оргпреступность. То, что они считали мелкой операцией по борьбе с наркотиками, оказалось крупным наркокартелем, пересекающим штат и границу страны, и день расплаты превратился в настоящий пиар-кошмар, когда младший детектив, одержимый жаждой мести, нечаянно позволил наркобарону сбежать.

— А как насчет тебя? — спросила она, чтобы избежать дальнейших вопросов. — Ты служишь в правоохранительных органах?

— Я занимаюсь ресторанным бизнесом. — Он вытащил из бумажника визитную карточку и осторожно положил на столик рядом с ее кроватью. — Если тебе когда-нибудь захочется хорошо поесть, приходи в «Иль Таволино». Спросите меня. Лучшей итальянской кухни в городе ты не найдешь. Даже моя мать ела там, и это кое о чем говорит.

— Я и не подозревала, что ресторанный бизнес настолько опасен. — Ей было слишком больно, чтобы дотянуться до карточки, но она сумела улыбнуться.

— Жизнь сама собой опасна. Где был твой мужчина, чтобы защитить тебя?

Боже, только не еще один. Двадцать процентов присягнувших офицеров полиции были женщинами, и все же ей приходилось сталкиваться с таким традиционным отношением каждый день. Хотя младшие офицеры относились к ней с профессиональным уважением, большинство ее более авторитетных коллег с трудом принимали концепцию женщины с пистолетом.

— Мужчины, с которыми я была, не должны были меня защищать. Я могу защитить себя сама.

Хотя в данном случае она проделала не очень хорошую работу.

— Тогда они не настоящие мужчины.

Дверь открылась, и вошла медсестра. Она проверила жизненные показатели Габриэль, убедилась, что ей удобно, и задернула занавеску, разделяющую две кабинки.

Габриэль услышала шепот из-за занавески, переливы кокетливого смеха и низкий голос Луки, когда он пожелал медсестре спокойной ночи, прежде чем она вышла из комнаты.

Она вздохнула и уставилась в окно на мерцающие вдали городские огни. Лука явно был настоящим мужчиной — и тем, кто любил своих женщин молодыми, стройными и красивыми.

Это определенно был не самый удачный день. Но ведь удача никогда не была на ее стороне.

Вторая

— Возьми хорошую моцареллу. Более сырую, — прокричала в трубку мать Луки.

— Мама. У меня есть моцарелла. — Он помахал Роберто за прилавком в «Магазинчике Бьянки», единственном месте, где его мать могла купить продукты для воскресного ужина.

— Ее недостаточно. Нас будет больше. Скоро все придут. Сейчас приедут Нонна Кристина и Пеппер. Скоро придет Джози. Роза. Леле сейчас придет…

— Ма. Я взял достаточно моцареллы, чтобы накормить всю Сицилию. Сегодня только четверг. Если ее будет недостаточно, я успею докупить.

Он услышал треск и про себя застонал. Обернувшись, он увидел своего шестилетнего сына Маттео, стоявшего у разбитого цветочного горшка.

— Что это за шум? — его мать прервала свою тираду на полуслове.

— Маттео разбил цветочный горшок. Я думал, ты учишь его хорошему поведению. Куда бы мы ни пошли, он всегда попадает в неприятности. — Он махнул Паоло, чтобы тот разобрался с беспорядком. Высокий и долговязый, с подстриженными сбоку темными волосами, постоянно спадающими на лицо, семнадцатилетний Паоло помогал Маттео, выполнял поручения и доставлял посылки в течение последних нескольких лет в надежде, что однажды его примут в банду. Банду Луки.

— Он мальчик, — сказала мать. — Мальчики бегают. Пачкаются. Ломают вещи. Ввязываются в драки. Ты бегал по всему дому.