Лука (ЛП)

Мы видим справедливость совершенно по-разному.

Ей нужно было увидеть Луку. Умышленная слепота действовала только до тех пор, пока не разбивались розовые очки.

* * *

— Я умираю здесь. Прямо на полу. Слышишь?

— Ма. Извини. — Лука застонал в трубку и жестом велел Майку снова постучать в дверь «Гламура». Маленького Рики никто не видел после его последнего визита к Джейсону, и Лука хотел проверить, не играет ли Джейсон в игры.

— Ты пропустил воскресную церковь и семейный ужин, — мать тяжело вздохнула. — Мои друзья, семья, даже священник, они подошли ко мне и спросили, не умер ли ты. Но теперь я слышу тебя, и знаю, что ты не умер. Просто у меня есть сын, который потерял уважение. Ты не молишься, не приходишь в церковь. Когда ты в последний раз исповедовался?

— Если бы я вошел в исповедальню, то пробыл бы там целый год. — Одними губами сказал Лука Майку, чтобы тот открыл замок. В среду утром никого не было поблизости, и он был слишком взвинчен, чтобы тратить время на то, чтобы ломать дверь. Его короткая стычка с Габриэллой возле «Ред 27» открыла ему глаза на то, что они подошли к так предполагаемой угрозе, между двумя совершенно разными и непримиримыми путями. Она была полицейским. Он был членом Мафии. Даже если не брать во внимание их запретные отношения, по сути они были по разные стороны закона.

И все же, когда он был с ней, ничего не имело значения. Она работала полицейским, но ее работа не определяла ее. В Габриэль было гораздо больше, чем значок, который она носила. Она обладала силой, мужеством и решимостью. Он был глубоко тронут тем, как яростно она защищала свою подругу. Она спасла Макса, заботилась о своей пожилой соседе и отложила в сторону свои собственные мечты, чтобы дать отцу хоть что-то, ради чего можно жить, и спасти другие семьи от страданий. Она была защитницей, как и он, и это исходило не от ее значка, а от сердца.

Лука никогда не думал о том, чтобы иметь отношения с какой-либо женщиной после Джины, и никогда не думал, что захочет чего-то намного больше, чем доказать, что он достоин доверия семьи Тоскани и восстановить честь семьи. Но он никогда не представлял на этом месте такую женщину, как Габриэль.

Как человек действий, у него не было слов, чтобы описать, что она сделала с ним, как глубоко она вошла в его сердце. Все, что он знал, это то, что риск быть отрезанным от банды — его друзей, его средств к существованию, культуры, которая определяла его жизнь — бледнел по сравнению с риском потерять ее.

— А где Паоло? — спросил Майк, вытаскивая пистолет.

— Я дал ему время успокоиться. — Он не знал почему Салли Джи заставил Паоло бежать, но он надеялся, что не спугнул парня навсегда. — Иди в кабинет Джейсона. Я буду там, когда закончу с мамой.

— Лука?

— Да, ма, извини. Я разговаривал с Майком. — Он прикрыл трубку ладонью, чтобы скрыть звук выстрела, а мать продолжала болтать о его душе, аде и прощении грехов. Но нет прощения человеку с окровавленными руками, даже если жизни, которые он отнял, были худшими из худших, жизни преступников, которые заслужили свой конец.

Может быть, именно поэтому Габриэль не связывалась с ним всю неделю. Может быть, она, наконец, поняла, кто он такой и что копы с Мафией не смешиваются.

— Я сказала, что Маттео скучал по тебе в воскресенье, — сказала мать по телефону, когда они отодвинули дверь. Майк прошел в кабинет Джейсона, а Лука запер дверь, чтобы никто на улице не увидел, что она открыта.

— Он был очень огорчен, не увидев своего папу, — продолжала она. — Ты должен проводить с ним больше времени.

Иисусе. Его мать знала, как нажать на его кнопки и включить счетчик вины. Но ведь она была католичкой, и чувство вины текло у нее в крови.

— Ма, я провел с ним всю субботу.

Чувство вины нахлынуло на него, когда он подумал о том, как взволнован был Маттео, увидев его, несмотря на то, что он опоздал на несколько часов, и как грустно ему было, когда Лука привез его домой раньше. В то время он говорил себе, что несколько часов ничего не изменят. Маттео нужно было научиться расти сильным и независимым. Ему нужно было остепениться со своей Нонной и перестать мечтать о том, чтобы у него был постоянный папа, который брал бы его на бейсбол, катание на велосипеде в парке или попинать мяч вместе с ним. У Луки никогда не было ничего подобного, и с ним ничего не случилось.

Теперь, он просто чувствовал себя дерьмовым папашей, каким и был на самом деле. И к этому добавлялось чувство вины и чертова тревога из-за тайны, которую он теперь скрывал от Нико и остальных членов семьи. (Перевод группы) Он должен просто уйти от Габриэль. Даже если бы ему удалось примирить полицию и Мафию и каким-то образом заставить Нико нарушить правила, он был бы плохим для нее, так же, каким он был плохим для Маттео, и так же для Джины. Он не был способен любить.

Джина начала принимать наркотики, потому что он не любил ее. Он не хотел того же для Габриэль.