Лука (ЛП)

— Он должен ответить за свои преступления в суде, — продолжала она, пытаясь сдержать возбуждение. — Его будут судить и, без сомнения, признают виновным, и он проведет остаток жизни, гния в тюрьме.

— Это не правосудие. Сидеть в тюрьме, есть три раза в день, продолжать управлять своей наркоимперией из тюрьмы, в то время как Маленького Рики и Дэвида больше нет на этой земле. Это просто пародия. Справедливость означает, что он будет страдать так же, как он заставил страдать твоего мужа, Маленького Рики и бесчисленное множество других. Справедливость означает, что он будет сидеть голый в холодной темной комнате, не зная, куда попадет следующий удар и как долго он будет кричать. Правосудие означает долгую, медленную, мучительную смерть.

— Я не могу, — она зарылась головой в покрывало.

— Но ты этого хочешь, — его дыхание было горячим искушением возле ее уха. — В глубине души ты жаждешь мести, которую могу дать только я.

— Нет.

— Да, bella. Ты не такой правильный полицейский, какой притворяешься. Под твоей формой бьется мятежное сердце. Вот так мы и пошли одним путем. Ты не разорвала связь с полицией, когда решила работать со мной, чтобы найти Гарсию. Ты разорвала с ними связь в тот день, когда не послушала приказа и получила пулю — в тот день, когда мы нашли друг друга.

Она извивалась, пытаясь вырваться, но он был слишком тяжелым, слишком теплым, его щетина — эротически жгла, а дыхание — шептало обещание, его член — был дразняще твердым для любого серьезного усилия. Да, она хотела этого. В глубине души она хотела большего, чем тюремный срок. Она хотела, чтобы Гарсия ощутил ту же боль, что и она, когда потеряла Дэвида и еще не родившегося ребенка. Она хотела справедливости, которую могла предоставить только мафия.

— Он слишком опасен, чтобы идти за ним без поддержки, — сказала она, когда последние нити ее решимости исчезли под стуком ее недавно пробудившегося мятежного сердца.

— Я опасен, — возмущенно выдохнул он. — Мои друзья опасны.

— Ты опасно сексуален. — Она пошевелила задницей, давая ему понять, что на данный момент разговор окончен. У них не было ни денег, ни информации, чтобы подобраться к Гарсии. Так почему бы не обратить ее внимание на что-то еще, чего она хотела…

Тело Луки напряглось, и он зарычал.

— Ты сексуальна, показываешь мне свое сексуальное тело, напоминаешь мне о прошлой ночи, говоришь сексуальные вещи.…

Он просунул свои колени между ее и раздвинул ее ноги.

— Откройся для меня, — потребовал он.

— Только не снова. — Ее возбуждение подскочило на ступеньку выше от резкости его голоса. — Как ты можешь снова быть твердым? Прошел всего час.

— Потому что это ты. — Он опустил ее голову на матрас, обнажая ее затылок для жарких поцелуев.

Она никогда не сталкивалась с таким Лукой — сильным, агрессивным и более доминирующим, чем когда-либо прежде. Его настойчивость сбивала с толку, а дрожь страха пронзила ее тело.

Встав на колени позади нее, он приподнял ее зад, поставив на колени, прижав ее голову и плечи к кровати. Он просунул руку ей между ног и грубо раздвинул колени.

— Я собираюсь жестко трахнуть тебя, — тихо прорычал он ей на ухо. — А ты будешь лежать и принимать мой член так глубоко, как только сможешь. Ты не будешь двигаться. Чем больше ты будешь сопротивляться, тем грубее я буду, и когда ты будешь кончать, на твоих губах будет только мое имя.

Она услышала лязг пряжки его ремня, шорох ткани, а затем толстая головка его члена вошла в ее влажный вход.

— Держись, bella, потому что я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не поймешь, что я никому и ничему не позволю причинить тебе боль. А потом я хочу, чтобы ты пришла в церковь и познакомилась с моей матерью.

* * *

Габриэль сжала руку Луки, когда они шли по проходу церкви Пресвятого Сердца Иисуса, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды и шепот вокруг. Мать водила ее в церковь по воскресеньям, когда она была маленькой девочкой, но эти визиты закончились с ее смертью. После того как ее семья переехала в Неваду, по воскресеньям она либо смотрела, как ее братья занимаются спортом, либо в больнице, когда Патрик снова боролся со своей зависимостью.

Она разгладила свое платье, лиловое с короткими рукавами, круглым вырезом, замшевыми полосками на талии и плиссированной юбкой А-силуэта. У нее было не так много платьев, поэтому Николь одолжила ей относительно скромный наряд, когда она вернулась домой, чтобы переодеться. Николь не общалась с Клинтом с вечера прошлой пятницы в «Ред 27», но была в хорошем настроении, подрабатывала в казино и обновляла свой профиль на сайтах знакомств с Сисси.

— Мы присядем здесь, — Лука жестом указал ей на скамью в нескольких рядах позади. — Нехорошо вступать в семью, пока тебя официально не представят.

— А еще нехорошо так пометить свою подружку, что под платьем она выглядит так, будто на нее напал дикий зверь, — прошептала она, вставляя слово «подружка», чтобы посмотреть, как он отреагирует.

— Мне нравятся мои метки на тебе. — Лука удовлетворенно хмыкнул.

— Ты говоришь очень серьезно.