Лука Модрич. Автобиография

Еще до того, как я родился, всем было ясно, как меня будут звать. Как моего папу Стипе назвали по имени его деда, следуя старой традиции, так и мне он дал имя своего отца Луки. Но имя в меньшей степени повлияло на большую привязанность деда к своему первому внуку. Он не просто, как многие дедушки, сидел с внуком, пока родители не вернутся с работы, но и постоянно играл со мной, когда я был маленький. А как только я достаточно вырос, научился ходить без посторонней помощи, дед стал брать меня везде с собой. Почистить снег, собрать сено, пасти животных, что-нибудь починить, съездить за материалами и многие другие заботы по дому – дед всегда обращался ко мне как к своему главному помощнику. Я любил, когда мы ездили в его маленьком фургоне, когда вместе ходили к родственникам. Мне очень нравилось, когда дедушка водил меня на охоту на зайцев и куропаток, когда разрешал мне подержать его охотничье ружье, когда нас вместе фотографировали. Он всегда разговаривал со мной, объяснял, шутил, учил. Каждый день, проведенный с ним, я узнавал что-то новое. И с нетерпением ждал новых приключений. Дедушка был высокий, представительный человек, у него были всегда опрятные, зачесанные назад волосы. Он казался принципиальным и уверенным, про таких говорят важная птица. Но я был ребенком, и для меня он был другим. При близком общении он внушал надежность и спокойствие, он был очень любознательным, внимательным – для меня он был особенным. Я его обожал. Даже тогда, когда он авторитарно заставлял меня стричься. Мама любила, когда у меня были длинные волосы, да и я привык к этому. Но когда дед оценивал, что они слишком длинные, он не спрашивал ни маму, ни тем более меня, а сам брал ножницы и постригал мне волосы. Иногда были слезы, не только мои, но и мамины, но это ничего не меняло. Если дед что-то решит, то это не обсуждается.

Мне было четыре, когда наша счастливая семья увеличилась. Родилась моя первая сестра Ясмина. Это было еще одно незабываемое впечатление. Я не помню, кого я хотел больше, братика или сестричку. Мне не запомнилось, как семья готовилась к появлению второго ребенка. В памяти осталось только то, что я был очень взволнован, когда сестру принесли домой, когда я в первый раз ее увидел, дотронулся и поцеловал. Ясмина стала частью моей жизни, и по мере того, как мы росли и узнавали друг друга, наши отношения становились настоящими близкими отношениями брата и сестры, крепкой дружбой.

Я не чувствовал, что в моей повседневной жизни что-то изменилось из-за того, что теперь приходилось делить внимание и заботу семьи с сестрой. Я был занят своими делами и наслаждался играми и семейным уютом. Везде: дома, за столом, за работой, во дворе или в гостях. Рассказы моих родителей подтверждают мои впечатления о тех первых шести годах жизни, которые я смог сохранить в своей памяти. Я был бесстрашным ребенком, очень активным, веселым и шаловливым. Но они всегда подчеркивали, что я знал, что есть границы, которые нельзя нарушать. Когда нужно было послушаться и остановиться, я останавливался. Когда мне говорили, чтобы я успокоился, я успокаивался. Я уверен, что все названное со временем сформировало мой характер и было обусловлено теплотой семейной обстановки, в которой я рос. Мое детство у подножия Велебита было одновременно красивым, беззаботным и поучительным. Я быстро научился быть независимым и самостоятельным. Тогда не было ни мобильных телефонов, ни компьютеров, планшетов или интернета. Целый день я проводил на природе, наслаждался ее красотами и учился уважать ее законы. Все было очень хорошо, а мне казалось, что будет еще лучше. У судьбы, однако, были другие планы…

Я не мог понимать того, что на самом деле происходило, но я чувствовал, как что-то важное вокруг начало изменяться. Все, что было до тех пор привычным, изменилось. Родители больше не ходили на работу в Обровац. Их разговоры становились все серьезнее. И наверху у деда я чувствовал, что атмосфера уже не та, хоть и он, и бабушка, как и родители, старались, чтобы все было как прежде. Но как прежде быть уже не могло.