Лука Модрич. Автобиография

Я запомнил тот день, когда случилась беда, только по тревоге моего отца. Дед не вернулся домой. Все пошли его искать. …Я не осознавал, что происходит, когда деда привезли в наш нижний дом в Затоне-Обровачки. Я только чувствовал отчаяние. Папа обнял меня и подвел к гробу. Он сказал мне: «Сын, поцелуй дедушку!» Я был маленьким и не мог понять, что это моя последняя встреча с ним. Меня вывели из комнаты: родители хотели как можно дальше держать меня от этого горя. Похороны были в Обровце. Дедушку Луку очень ценили, он был веселым и очень обаятельным. Папа его обожал, и только сейчас я могу себе представить, насколько ему было тяжело его потерять. Позднее папа рассказывал мне о своем ужасе в тот момент, когда он нашел безжизненное окровавленное тело деда. Это было на лугу около дороги, недалеко от дома, там, где дед пас коз. Был декабрь 1991 года, война уже была в самом разгаре. Дед был бесстрашным и будто не осознавал всей тяжести ситуации. Бабушка Ела рассказывала, что видела в тот день на дороге какие-то военные машины. Она спряталась в доме, закрылась. Отец, что-то почувствовав, поспешил с утра проверить, все ли в порядке с дедушкой и бабушкой. Когда он узнал, что козы пришли к дому, а дед нет, он понял, что случилось что-то ужасное.

Моего дедушку убили автоматной очередью с близкого расстояния. Ему было 66 лет. Сердце разрывается, когда я думаю, как он умирал, почти на пороге дома. Что это за люди, которые могли беспощадно забрать жизнь у старого и невинного человека… Этот вопрос я задаю себе с тех пор, как учительница Мая Грбич в третьем классе дала нам задание написать рассказ о том, что нас сильно тронуло, огорчило, ужаснуло. Тогда меня в первый раз прорвало:

Хотя я еще маленький, я пережил много страхов. Страх войны и бомбардировок я уже понемногу забываю.

Событие и страх, который я никогда не забуду, случилось четыре года назад, когда сербские националисты убили моего дедушку, которого я очень любил. Все плакали, а я никак не мог понять, что моего дорогого, хорошего деда больше нет.

Я спрашивал себя, могут ли быть людьми те, кто это сделал и из-за кого мы бежали из дома.

С тех пор я редко рассказываю о своем дедушке, по крайней мере публично. Жизнь все перевернула вверх ногами, с нами случились многие драматические события, которые заняли все наши мысли. Отец ушел воевать. Как только мы снова были вместе, он старался, чтобы я и сестры чувствовали себя в безопасности и верили, что все будет в порядке. Несмотря на случившуюся трагедию с дедушкой, я никогда не чувствовал злости в голосе папы. Никогда нельзя было даже предположить в нем какую-то мысль о мести. Думая об этом в свои зрелые годы, я понял все, что тогда происходило на войне, и с каким достоинством вел себя отец в этой ситуации. Это еще раз продемонстрировало его благородство и ответственность за своих детей. Он говорил нам, что не так важно, откуда ты, чей ты, что у тебя есть и чего у тебя нет. Важно, какой ты человек. Все эти события были ужасными и трагическими. Но мама с папой воспитывали нас в уважении и любви. Чтобы мы стали нормальными людьми, которые отличают добро от зла. За это я им бесконечно благодарен, потому что этим они очень повлияли на мое мировоззрение. А оно формировалось в тяжелых условиях жизни беженцев, в страхе войны и в заботе о самых дорогих, во время сложного периода преодоления последствий войны и приспособления к новой действительности. Это совпало с моим переходным возрастом, когда ошибочные предположения и неправильный взгляд на жизнь могут нас сбить с верного пути. Но родители смогли направить меня в правильном направлении и помогли сделать правильный выбор с развитием моей футбольной карьеры.