Лука Мудищев (сборник)

По смерти у блядей я стану драгоценный!

Великий самодержец

Хуй — великий самодержец.

Непокорный, достославный!

Сколько подданных красавиц

Под его главой державной?

Герб его — пизда с пробором,

Где под грозные указы, —

Соловьи поют рулады,

Ручейки лепечут сказы.

Под луной его солдаты

По борделям маршируют.

Средь цветов благоуханных

Бляди весело пируют.

Ах, не он ли ночью лунной

Постучится в дверь, малютка,

Значит, есть любовь на свете,

Значит, это все не шутка!

Только в нем сама природа

Все безумства заключила,

Чтобы ты пиздой с пробором

Верность королю хранила.

По разложенной постели

Мы запрыгаем, как дети.

Легкий ветер нас накроет

Снегом липовых соцветий.

Ах, не ты ли в лунном свете

Покатилась в путь наклонный?

Хуй — великий самодержец,

Правит, вновь непокоренный!

Не страшны ему заклятья,

Не горит он и не тонет,

И с чего бы так малютка

На перинах жарких стонет?

И в счастливом нетерпенье,

Без конца его лаская,

Вновь пронзает болью сердце

Прямо у порога рая!

Хуй — великий самодержец,

Не король, а загляденье,

Ты его целуешь в губки

И торопишь упоенье.

На колени все! молитесь!

Чтобы вас он не оставил,

Чтобы он по всей вселенной,

Как и прежде, гордо правил!

Не ведая утех иных

Вседневно ахи умножая,

Всечасно прелестьми маня,

То в неге страсти замирая,

То сладким голосом стеня!

Как ты была в любови нежна,

Как ты меня к себе влекла,

Когда, раскинувшись безбрежно,

В грехе постыдном возлегла.

С тех пор гляжу на тя и млею

И еблей укрощаю пыл,

Вседневно я пиздой владею,

Всечасно я лишаюсь сил!

Грущу, мятусь, люблю, страдаю

Заразой прелестей твоих;

К бесчестию твой стан склоняю,

Не ведая утех иных.

Пленясь продажною красою,

Я сердце в жертву приношу,

Лишась свободы и покою,

Другова счастья не прошу!

Зефир

Люблю тебя ласкать очами,

Хмелея от заморских вин;

Люблю в тебе искать губами

Благоухающий рубин.

Люблю смотреть, как ты, вияся,

Сгораешь в медленном огне,

А взор твой детский, чист и ясен,

Когда скользишь ты на спине.

Ах, этой страсти бездорожье,

Ах, эти ямочки ланит!

Как трепетно твое межножье

Зефир лобзаньем пламенит.

Со мной ли под луной безмолвной

Потонешь в ласках огневых,

Когда невинный, страсти полный,

В тебя войдет мой жаркий стих.

Tristia

Среди пиров, среди блядей,

Среди классических страстей

Души высокой и греховной,

Пизда с небес спустилась к нам

С мечтами, таинствами, мглами.

И нет преград меж ней и нами,

И ходит, ходит по рукам!..

Баллада

Вам, шлюхи уличные, вам

Слагал я горестные пени,

Над кем глумились по ночам

По всем вертепам-кабакам,

Где шваль стояла на измене;

А что теперь? Мир глух и нем.

В прах обратил Господь Эдем!

Распутницы, что кажут нам

Все прелести на этой сцене,

Где открывался в сердце храм

И, вызов бросив небесам,

Спешил раздвинуть я колени.

Так насладившись чем-ничем,

В прах обратил Господь Эдем!

Когда бы встретиться всем нам,

На солнце выбежать из тени;

Под ветра свист иль птичий гам,

В мороз и в дождь я верил вам,

Где рай зиял в неверном крене.

Пусть дело дрянь, и я ни с чем.

В прах обратил Господь Эдем!

Скорбь-невзгода

С кем вы, бляди-потаскухи?

Пал туман — одни старухи.

Без конца любви хотят,

Кораблю пристать велят!

Скорбь-невзгода отзовется,

О пизде молва плетется;

Блядь с распущенной косой

Смотрит сморщенной каргой.

Не смахнуть с груди усталой

Ту напасть рукой удалой.

Как о прошлом ни жалей,

Не вернуть уж тех блядей!

Огонь любви

Ты хочешь, ангел мой прелестный,

Чтоб жертвенник я твой почтил?

Не я ли огнь любви чудесный

Без промаха в тебя вместил!

Тот огнь могучий, в битвах смелый,

Ликует, гнется и звенит,

И ум твой детский, ум незрелый,

Всю эту мощь постичь спешит!

И старец в ебле закаленный,

И робкий школьник — тут как тут,

И даже пастырь умудренный

Тебе сердечну дань несут.

Один — я видел — все вздыхает,

Другой в мечтах своих парит,

Когда же огнь любви играет,

Нахал краснеет и молчит.

Лишь я один, о Боже! Боги!..

Сей дани не хочу платить,

И вверх твои забросив ноги,

Хочу все грезы воплотить!

Два стихотворения

1

Ну как ты там теперь одна,

Красотка, дурочка, Психея?

Как изменился вкус вина,

Как шумно плещется волна,

Навзрыд цитируя Алкея!

И время прочь в такие дни,

О чем ты плачешь? Дай мне руку.

Ведь мы опять с тобой одни,

Пересекаем вплавь разлуку.

2

На корабле открылась течь,

Все ближе бездна океана;

Игра с тобой не стоит свеч

В последний час Левиафана.

Мой голос сдержанно звучал,

Рыдали трубы и фаготы;

Я покидавшим честь отдал,

Когда сводил с любовью счеты

И взглядом шлюпки провожал.

В пропастях

Какая грусть! конец романа.

Опять мосты нас развели.

Неужто мы навеки, Анна,

Исчезнем в пропастях земли?

А в небе ни клочка лазури,

А в доме пусто и темно,

Какие в сердце пели бури,

Какое пенилось вино!

Чего я жду? иль может статься,

Бывалой жизнию дыша,

В другую плоть переселяться

Заране учится душа?

А я, подхваченный забвеньем,

Еще живу, еще дышу…

И с замираньем и волненьем

Себя мечтами извожу!

Стыд

Сто раз ты меня обнимала

И с криком тоски раздевалась,

Губами ловил твои груди

И красный насмешливый рот;

О, как ты колени сдвигала,

О, как ты в любви повторялась,

И стыд, словно сон, разгоняла,

Встречая неверный восход.

А то, что ночами шептала,