Лука Мудищев (сборник)

Любовники бывают

Философы порой,

Не все же умирают

От ебли под луной.

Встречаются поэты

В столичной суете,

И кружатся планеты,

Ну, точно фуэте.

Ужо ты в новой позе,

Хоть стать невелика.

Глядишь – а только розе

Краснеть наверняка.

Хоть целый свет обрыщешь,

Искал, где только мог.

Но вряд ли, друг мой, сыщешь

Стройнее этих ног.

Ленясь под одеялом,

Ласкались мы втроем

И часто за бокалом

Проснемся – и уснем!

Пускай же сны младые

Нас будут посещать,

Нам жизни дни златые

Не жалко расточать.

Татьяна в сновиденье

Вкушает наслажденье

И шепчет мне, друзья:

Твоя, твоя, твоя!

С тех пор я закружился

Без дела, в хлопотах,

Ах, как я веселился

В театрах, на пирах.

Не ведал я покоя,

Увы! не знал я мук,

Татьяна, глазки строя,

Делила наш досуг.

Что было бы со мною,

Татьяна, без тебя?

Твоих я слез не стою,

Ревнуя и любя.

С унынием встречаю

Я сумрачную тень

И вздохом провожаю

Скрывающийся день!

. . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . .

Как манят нас кулисы,

Войдите-ка в полночь

В уборную актрисы,

Кромешный рай точь-в-точь!

Ее за грудь хватает

Седой антрепренер,

И прямо в рот вставляет

Сам обер-прокурор.

От частых репетиций

Случается беда,

Она теперь девицей

Не станет никогда!

VI

Дай руку сладострастью

И с чашей круговой

Веди меня по счастью

Забвения порой.

Как счастлив я, признаться,

На деле, не в мечтах,

Когда минуты мчатся

Веселья на крылах.

Татьяны в ожиданье

В постели я лежу

И жаркие посланья

Прелестнице пишу.

Двоится штоф с араком,

Покрылись очи мраком,

Где ты, мой друг? Где я?

Прощай, любовь моя!

P.S.

Ужель уста младые

И пламень тех ланит,

И очи голубые –

Все вечность поглотит?

Не верю! Нет! Пустое.

Они всегда со мной,

Как сердце молодое

С любовью молодой!

Любовный яд

Иные на́ горы катают тяжки камни,

Иные к колесу привязаны висят,

А я к тебе прикован, раскаленный,

Хочу с тобою слиться, дерзновенный,

В толикой сладости вкусить любовный яд!

Признание

Тебя живописцы рисуют

И водку стаканами пьют;

И любят тебя, и ревнуют,

И шагу ступить не дают.

Боюсь, что сопьюсь я вчистую,

Бездарно растрачу свой дар

За косу твою золотую,

За губ остывающий жар!

Страсть

Вновь страстью воспален, возвел свирепый взор,

Толкнул в нее копьем и вышел на простор,

И, руки протянув, вскричал: «О, сильный Боже!

Отходит лютость прочь и добродетель тоже,

К неслыханному злу влечет развратный вид,

Спустивши платье с плеч, позабывая стыд,

Что зыблешься, мой дух? И слезы что текут?

Скажи, в каких землях красавиц так ебут?»

Каллиопа

О, счастлив, счастлив тот, и тех он смертных боле,

Кто Каллиопу еб стократно в чистом поле!

Кирасиры