Лука Витиелло

Проклятый ублюдок, вот кем я был, но уже не мог остановиться. Мои яйца напряглись, волны удовольствия исходили от моего члена, и я щелкнул, застонав, мои толчки стали отрывистыми, когда я выстрелил в нее своей спермой.

Мой член дергался и дергался, будто у меня не было секса много лет. Сильная волна собственничества пронзила меня, но под ней было теплое чувство, которое было совершенно чуждым.

Я поцеловал Арию в шею, чувствуя, как ее пульс бьется под моими губами. Ее теплое дыхание обдувало мою кожу, неравномерное, как и мое.

Ее ладони гладили мою спину, пальцы были мягкими и дрожащими. Моя жена. Девушка, которую я защищу любой ценой, даже если это будет означать убийство моего отца.

Я на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь ощущением ее податливого тела под моим, ее сладким ароматом, теперь смешивающимся с моим, и более темной нотой секса. Моя. Черт возьми моя.

Я осторожно выскользнул из нее и растянулся на кровати, затем притянул ее к себе, обхватив руками. Я сделал это не задумываясь, желая, чтобы она была рядом. Я знал, что сейчас ей понадобится моя близость, но когда я погладил ее раскрасневшемуся лицу, я понял, что это была не единственная причина, почему я держал ее в своих объятиях.

Она хотела видеть во мне хорошее, когда никто не видел, и я не был полностью уверен, что во мне есть что-то достойно хорошее.

Глаза Арии расширились, а затем метнулись вниз. После секса, мне потребовалось секунда, чтобы понять, почему. Моя сперма. Поцеловав ее в висок, я выскользнул из постели.

— Принесу полотенце.

Я двинулся в ванную и мои глаза остановились на моем члене. Он был весь в крови. Ария была такой чертовски тугой. Это было волнующе и мучительно одновременно.

Я вымылся и намочил полотенце теплой водой, прежде чем вернуться в спальню, обнаружив, что она смотрит на пятна крови на простынях.

— Тут гораздо больше крови, чем в поддельной сцене, которую ты создал во время нашей первой брачной ночи. — прошептала она.

Я опустился рядом с женой и осторожно раздвинул ее ноги. Ее киска была распухшей и перепачканной кровью. От этого зрелища у меня сжалась грудь, потому что это еще одно напоминание о том, как больно ей было. Причинять боль было тем, в чем я всегда был хорош.

Я прижал ткань к ее больной плоти, заработав вздох. Я поцеловал ее колено, чертовски радуясь, что это не наша брачная ночь, что мне не придется отдавать эти простыни.

— Ты была намного туже, чем я думал. — тихо сказал я.

Румянец на щеках Арии стал более заметным. Я отбросил полотенце, прежде чем прижать ладонь к ее низу живота.

Ее мышцы напряглись от прикосновения, и мне пришлось сопротивляться желанию снова скользнуть ниже. Ария не будет готова к сексу в ближайшее время.

— Насколько все плохо? — спросил я.

Ария растянулась на матрасе передо мной.

— Не так уж и плохо. Как я могу жаловаться, когда ты покрыт шрамами от ножевых и пулевых ранений?

Я отрицательно покачал головой. Но дело было не в этом. Она никогда не должна была испытывать боль. Я бы, блядь, этого не допустил.

— Мы говорим не обо мне. Я хочу знать, как ты себя чувствуешь, Ария. По шкале от одного до десяти, насколько больно?

— Сейчас? Пять?

Дерьмо. Сейчас пять? Я надеялся на пять во время.

Я лег рядом с ней и обнял ее одной рукой. Она посмотрела на меня с намеком на застенчивость и проблеском облегчения. Облегчение, потому что она завершила свой первый раз. Не самая эгоистичная мысль.

— А во время?

Ария отвернулась, облизывая губы.

— Если десять — это сильнейшая боль, которую я когда-либо чувствовала, то восемь. — в ее голосе была нотка, которая сказала мне, что она все еще не говорит правду. Черт подери!

— Правду.

— Десять.

Я погладил ее по животу.

Признание Арии не понравилось мне, даже если я напомнил себе, что у нее был другой уровень боли, чем у меня. Я никогда не хотел быть тем, кто причинил ей столько боли.

— В следующий раз будет лучше.

Я надеялся, что так и будет. Я не был уверен, как сделать это проще для нее. Она была миниатюрной и нервничала, а я был мудаком, который горел желанием обладать ею.

Ария посмотрела на меня извиняющимся взглядом.

— Не думаю, что смогу снова так скоро.

— Я не имел в виду сейчас. Некоторое время тебе будет больно.

Я все еще хотел ее, может, больше, чем когда-либо. Сделав ее своей определенно не удовлетворило мое желание к ней, или потребность быть с ней, как можно ближе. Это нервировало.

— По шкале от одного до десяти, как быстро и сильно ты двигался? Правду, — спросила Ария дразнящим голосом.

Я хотел было солгать, но почему-то не захотел. Я хотел, чтобы Ария знала правду о каждом аспекте меня, плохом, худшем. Я даже не знал почему. Я никогда не делился ни с кем, кроме Маттео.

— Два, — сказал я, наблюдая за ней внимательно.

Она напряглась, шок отразился на ее лице. Я был с ней так нежен, как только мог. Я никогда не был так близок к кому-то во время секса, никогда не двигался так медленно, или пытался обратить внимание на выражение лица девушки, чтобы убедиться, что она в порядке.

— Два?

— У нас есть время. Я буду настолько нежен, насколько тебе будет необходимо.