Лука

Уже осточертело наблюдать, как Лука спорит с Оливером, монотонно и об одном и том же. Поначалу это было как радио, единственное развлечение, а теперь сил уже не было слушать их. Один повторял одно, другой упрямо отвечал. Одно и тоже.

В этом дырявом деревянном доме, где было холодно и не было никакой еды мы уже прятались пятый день. Никакой связи, двое из семерых ранены, еда была на исходе. Лука ночью наловил хорьков и приготовил из них бульон, мясо он отдал раненым, потому что им были нужны силы больше, чем нам.

С самого первого дня точки зрения Луки и Оливера не сошлись. Один считал, что нам нужно ждать, когда за нами придут, это должно случиться, нас не бросят тут. Другой собирался прорываться силой к дороге, чтобы найти связь и транспорт и отдаваться на волю случая.

— Мы не дрожащие твари, чтобы сидеть тут и ждать у моря погоды. У нас есть все для того, чтобы прорваться к дороге, это всего четыре часа пути. Там все — продукты, связь, медикаменты. — Оливер шипел, кружа по комнате. В нем бурлили эмоции, желание завоевывать, а не сидеть на месте.

— Слишком рискованно. — спокойно ответил Лука. — Нас всего семь человек, на нас раненые, они не смогут идти быстро и обороняться. Нужно ждать, подкрепление скоро прибудет.

— А ты не думал, что и они могут нас найти? Им ничего не стоит взорвать эту халупу к ебаной матери!

— Они не додумаются, что мы в этой халупе, они ждут когда мы двинемся к дороге! Уверены, что мы в горах! — Лука говорил спокойно и тихо, но я знал, что внутри него все клокочет, он сдерживает себя изо всех сил. Не переставал удивляться его выдержке, самообладанию и хладнокровности. Его ничто не выводит из равновесия.

— Тебе виднее, герой России. Звезда Норд Оста. — Оливер пнул покосившуюся табуретку. — Только сейчас ты ошибаешься. Мы оставим раненых здесь, вернемся за ними позже. У нас нет еды, мы просто сдохнем от истощения.

— Я не оставлю их.

Лука категорично встал, заканчивая этот разговор.

Из меня всегда был плохой стратег, я не был способен прогнозировать ситуации, чтобы рассчитать вероятность событий. И у меня не было таких лидерских качеств, как у Луки. После Норд Оста Лука стал легендой: молодой и бесстрашный, выживший, один смог обезвредить такое количество боевиков. Оливер же всегда бы душой компании, человеком способным вдохновить, не менее смелым и решительным, он отличился во многих других операциях, проявил себя блестяще. Но стоило Луке и Оливеру попасть на одно задание, как начинались бесконечные распри. Для всех, кроме руководства, было очевидно, этих двоих нельзя ставить рядом.

Они ушли втроем в горы, забрав оружие, оставив нас с Лукой вдвоем с двумя слабыми парнями, не способными двигаться, потому что их раны начали гноиться от влажности в горах. Оливер решил, что из-за глупости Луки мы не должны умирать все, это лично наш выбор и пообещал прийти за нами, когда найдет подмогу.

И мы остались, без еды, тепла и двумя автоматами. Мы ждали.

Сейчас я не сомневаюсь никогда в его решениях, просто следую, доверяя ему. Тогда я уже начал сомневался, правильную ли сторону я выбрал? Мы ослабели и почти еле передвигались. Не может взрослый мужчина долго протянуть на соленой воде иногда обгладывая хорьков и птиц.

Лука ничего не говорил, не метался, просто ждал. Мне бы его веру. Очень часто он погружался в медитацию.

И они пришли…

Майлз с черными синяками под глазами и десятью здоровыми бойцами пришли за нами.

— Ты чертовски испугал меня, брат! — его голос был хриплым, на губах еле уловимая улыбка. — Мы долго искали Вас, на карте нет этой гребаной избушки на курьих ножках.

— Оливер выходил на связь?

Никогда раньше у меня так не текли слюни на обычную консервированную тушенку и хлеб. Казалось, что это изысканное ресторанное блюдо от которого хотелось облизывать пальцы. Насыщение никак не приходило.

— Нет. — он покачал головой. — Почему он не с Вами?

Лука промолчал, громко вздыхая и закрывая глаза. В такие минуты он думал и ему было лучше не мешать, он даже не реагировал на остальных, ему было нужно время. Когда он открыл их, в его глазах была только решимость и цель. И мы уже с Майлзом знали, что он решил…

Их взяли в плен, одного из них убили, ему практически повезло, потому что он умер мгновенно, не мучаясь, что нельзя было сказать о других. У меня желудок скрутило при виде их от жалости и отвращения. Я не знаю, смог бы ли терпеть унижения и пытки, но лучше умереть, чем стать предателем или так позорно валяться в луже собственных отходов.

Когда мы пришли, Оливер сидел в клетке весь избитый, в запекшейся крови, еле живой и почти сломленный. Хуже этих пыток для него было признать правду — Лука оказался прав.

— Я твой должник, Гроссерия.

— Засунь свой долг себе в жопу.