Лука

Потом был трибунал и военное расследование, затяжное с вытряхиванием всего грязного белья. Он не имел права принимать такое решение, подвергать всех риску, следуя за Оливером и ребятами, чтобы их спасти. Кем был отец Луки, кем была мать, как он рос, какие оценки получал, какое у него образование… Это было доступно почти всем. Цыган… Его клеймо из-за которого многие стали шарахаться, игнорируя его заслуги…

Оценивалось может ли парень из неполноценной, сомнительной семьи быть психически здоровым и принимать здравые решения. Бесконечные допросы, психиатрические тесты. Казалось, этому никогда не будет конца.

И тогда всеобщий любимчик вступился за него, принял всю вину на себя, произнес в казарме пламенную речь о том, что Лука Гроссерия их товарищ, гордость и что нельзя судить о людях по национальности, что он спас жизнь ему и многим другим. Не знаю, что двигало Оливером — хорошие побуждения или желание отдать долг, но этим поступком он только отвернул Гроссерия от себя. Они больше никогда не общались.

Лука Гроссерия, имеющий медали за отличие в военной службе и воинскую доблесть, ушел навсегда из армии, уведя с собой лучших. Я без раздумий пошел с ним, не на секунду ни сомневаясь в его убеждениях. Остальные остались с Оливером, веря в его убеждения.

Так мы, которые сражались бок о бок, оказались по два лагеря.

Алиса.

- Захар, куда мы едем? — мой голос стал на нервной почве совсем сиплым. Страха придал тот факт, что мы явно не направлялись домой. — В новый дом. — спокойно сказал он, но от меня не укрылось как он сжал руль. — Теперь ты будешь жить там.

— что значит в Новый дом? Захар? — нижняя губа предательски задрожала, выдавая мои эмоции. — ответь мне!

Если Цербер и хотел мне ответить, то не смог, потому что ему позвонили на телефон. На экране высветился «Лука». Я даже перестала дышать, чтобы лучше вслушаться в их разговор, уловить хотя бы крупицу из того о чем они говорят.

— да…да… да… постараюсь успеть… да… — от столь интересного разговора у меня челюсть свело. Даже непроизвольно фыркнула. Захар после разговора стал серьезнее, поджал губы и неожиданно для меня вытащил сигарету и закурил.

— в туалет хочешь?

— что?

— нам ехать далеко, через два километра заправка, потом долго ничего не будет, если в туалет нужно — заедем.

И тут мне в серьез стало страшно.

Майлз.

— я еду в Дамаск, ты со мной?

— ты же выходной взял?

— да или нет?

— как будто у меня когда-то был выбор!

Немного подумав набрал Захара, тот не ответил. Да что происходит вообще?

Алиса.

— Захар, пожалуйста, дай мне хоть что-то, иначе я сойду с ума. Меня колотит и тошнит на нервной почве! — я говорила правду, кружила вокруг Захара, не отставая от него.

Мы остановились на малюсенькой заправке на неизвестной мне трассе, чтобы я могла сходить в туалет. Захар оставался таким же напряженным и молчаливым, не кололся несмотря на нескончаемый поток вопросов.

— садись в машину.

Немного покусав губы, не выдерживая, я достала телефон и набрала заветный номер.

«В настоящее время набираемый Вами абонент недоступен»

Он же не из-за меня отключил телефон!? Бред, не в его стиле. Начала грызть кутикулы, не думая, как выгляжу со стороны.

— он не поднимет трубку, они уже в самолёте. — пояснил Захар, сжаливаясь надо мной, давая хоть что-то.

— в каком самолёте? — чувствовала себя дурой, которой все нужно объяснять. События неслись быстрее, чем в моей голове что-то усваивалось, а Захар не спешил давать обьяснение. Или Лука просто выбросил игрушку, которая мешала ему, доставляла слишком много проблем?

Майлз.

— может не стоило ехать сразу?

— стоило. Иначе убил бы ее, задушил бы, обхватив двумя пальцами шейку и оборвал доступ к кислороду. — Лука запустил бутылкой в стену. Стюардесса сжалась в углу, стараясь делать вид, что ее не пугают такие выходки. — я совершаю ошибку за ошибкой как идиот. Подвергаю опасности своих людей. Это того не стоит…

Шумно выдыхает, выпивая стакан виски залпом.

Его правая рука опухла от многочисленных ударов, на губе уже стала образовываться корочка запекшей крови.

— ближайшие дни голова должна быть чистая и занята только работой, поэтому я не хочу ничего знать об Алисе, чтобы это не было. Возьми все на себя, пожалуйста.

Алиса.

Я никогда не видела, чтобы Захар курил, а за время поездки он приговорил почти пачку. Это не добрый знак, пугающий.

Не меньше меня угнетала поездка; мы отъезжали все дальше и дальше от Москвы. Уже начало темнеть, а Захар продолжал гнать под триста, игнорируя знаки дорожного движения.

Указатели показывали населенные пункты, деревни. Мы двигались в сторону Калужской области.

Я не боялась, что меня вывезут в лесок и убьют, не могла просто найти ответ на мучающий меня вопрос — что это за новый дом? Что все это значит?

Происходящее не остудило мою обиду, только распалило ее, хотелось выдрать бороду этому холодному снобу, заставить снять его маску — стать человеком.

— я Сейчас описаюсь. — не выдержала я, поворачиваясь к Захару, тот задумчиво посмотрел на карту, прикидывая, где это можно осуществить.

Майлз.