Лука

Я впервые была на ферме, до этого даже не могла представить как они выглядят и чем отличаются от обычных деревенских огородов. И сейчас следуя за мужчиной просто вертела головой. У Ханзи все было добротно, сделано на совесть. Животные выглядели здоровыми и ухоженными, мне казалась даже, что они ластятся к нему, но это не может быть правдой. Свиньи же не ластятся? Просто я не знаю.

В теплицах краснели помидоры, запах которых был восхитительным. Он сорвал мне один, помыл и протянул, чтобы я попробовала сладкий и мясистый, который нельзя купить в магазине.

У него даже были лошади.

— Как цыган может быть без лошади? — засмеялся он, поглаживая гриву рыжего скакуна, фыркающего счастливо в ответ. — Это мой Орешек, арабский скакун, такого было сложно приручить, не расколешь так… Хочешь покататься?

— я не умею… — я протянула руку, чтобы приложить ее к теплому телу лошади. Через руку мне передавалась энергия животного, становилось внутри тепло, я успокаивалась. Никогда до этого не гладила лошадей.

— Бабочка очень послушная, я научу тебя.

Ханзи открыл загон и вывел из соседнего стойла белоснежную прекрасную кобылицу. На ее бедре красовалось пятнышко, которое чем-то напоминало бабочку. Она была так красива, что я ахнула. Ее грива была заплетена в множество кос. Я таких видела только в кино.

— Бабочка у нас Андалузская, испанка. Очень послушная. — Он подвел ее ко мне и она тут же стала нюхать меня, тереться, приятно обдавая своим дыханием. Я улыбнулась, обхватывая ее за шею. Никогда не могла подумать, что от лошади может приятно так пахнуть сеном. — Я сейчас запрягу их и поедем.

— Ничего, что я в джинсах и кроссовках?

Мы поехали по тропинке в лес, который был практически позади фермы Ханзи. Мне становилось лучше в его присутствии.

Пряный запах леса наполнял грудь, очищая голову от царившего хаоса. С каждым вздохом мир становился четче, яснее и доступнее. Ощущение раскачки в седле и тепла мощного лошадиного тела опьяняла. Это мог быть один из лучших дней в моей жизни.

— Верховая езда — настоящая панацея в борьбе со стрессом и недомоганием. Есть даже такая терапия — иппотерапия. — бархатный голос моего спутника, двигающегося рядом со мной более уверенно в седле, успокаивал как мелодия доброй песни. — Я стараюсь каждый день прогуливаться по лесу в седле с Орешком. Хотел как-то и сына усадить, но они с Орешком не ладят, Бабочка его боится, а Летуна у меня тогда еще не было. Я и купил то его для Луки. Интересно, что из этого выйдет.

— Лука часто к Вам заезжает?

— Нет. — Ханзи усмехнулся. — Я и не требую. Не стоит одному взрослому мужчине обивать пороги другого.

— Он звонил Вам вчера? — я была уверена, что он скажет правду. Власть Дьявола не распространялась и на его отца, он был вне его правил, сам по себе.

— Да, он попросил встретить тебя и присмотреть за тобой.

— Со мной он не разговаривает. Не хочет.

— Заговорит, никуда не денется.

Такая обыденная фраза из его уст, простая, как истина. Может он не знает своего сына и на что он способен? Представляет его все таким же трудным подростком, просто мальчиком с непростым характером. Я была бы не удивлена, если бы Ханзи не знал, что его сына боится пол страны и у него своя армия.

— Лука с лет десяти был невыносим ребенком. Вроде не балуется, хорошо учится, а трудно с ним. Не понимаешь, что у него на уме. Ходит, молчит, говорит, что все хорошо. А потом меня вызывают в школу, что он проломил партой голову трем парням. Теперь у них сотрясение, и ему повезло, что он слишком маленький и его не могут посадить. И что его исключают, нужно искать новую школу. Ему сильно доставалось из-за меня. Это сейчас в нашей стране принимают кого угодно, а тогда он был человеком второго сорта, цыганенком, которого бросила мать.

— Он никогда не рассказывает об этом, просто говорит, что с детства у него были только Алан и Майлз.

— Майлз, это сейчас он Майлз, а я его помню еще Мишкой Трофимовым, сыном алкашей, которые хотели его обменять на бутылку водки. А Алан, тогда еще удивлялся, как так может парнишку тянуть к медицине. Из него бы мог получиться светила науки, но он… — голос Ханзи прервался, он насторожился, вслушиваясь в звуки леса. Я последовала его примеру, пытаясь различить, что он услышал в стрекоте насекомых и колыхании листвы.

Еле уловимый писк, похожий на мышиный, шел откуда из кустов. Ханзи притормозил и помог остановиться мне. После чего спешился и помог мне, поддерживая за талию, пока я неуклюже пыталась выбраться из стремени.

Он отправился к исходившему звуку у кустов бузины и присел что-то с интересом рассматривая. Подойдя ближе я тоже отчетливо услышала скулеж, но пока так и не увидела его источник.

— А ну иди сюда. — Ханзи протянул руку и вытащил маленький серо-черный комочек, шерсть которого была местами окрашена в красные капельки. Это был раненый волчонок, еще совсем маленький. Его морда была покарябана ветками, образуя глубокие царапины от глаза до носа.